Владимир Жуков - Шкатулка с жемчугом

Он откровенно провел широкой ладонью по ее округлому бедру, словно покупал товар, проверяя его достоинства.

– С сутенером столкуюсь, – распалялся он. – Постараешься – щедро одарим «капустой».

– Как это на всю ночь? Чем мы будем заниматься? – остановилась Кристина, отстранив его руку.

– Ты, что, новенькая, еще никого не обслуживала? – удивился парень. – Тогда тебе цены нет, крошка…

Он облизнул влажные губы и на радостях грубо схватил ее за бедро, что вконец вывело Кристину из себя. Она припечатала к его заросшей щетиной щеке звонкую пощечину. Танцующие пары остановились. Максим одновременно с сорокалетним мужчиной оказался возле девушки, заслонил ее своим телом.

– Пардон, господа,– извинился незнакомец, отводя своего приятеля к столу.

– Горячая лошадка, – произнес незнакомец. – Мне такие дикарки нравятся. Танцуйте, граждане-господа, все в порядке.

– Наглец, какое животное, – негодовала Кристина, возвратившись с Максимом к столику.

– Он тебя обидел, я с ним разберусь.

– Не надо скандала, – взяла его за руку девушка. – Их двое, тебе не справиться. Живо расплатись и уходим.

– Извиняюсь, – остыв через минуту, незнакомец подошел к Максиму и прошептал на ухо. – Я поговорил с бугром, он не возражает. Одолжи нам крошку на одну ночь. Ничего, что горячая, я таких обожаю. Оплатим валютой по высшему тарифу. Не согласишься – настучу в милицию, что ты сутенер. Залетишь на пару лет в колонию…

– Пошел отсюда. Кристина моя невеста, – возмутился Максим, надвигаясь на незнакомца, и крикнул. – Официант, счет!

Подошел учтиво интеллигентный юноша.

– Валютой берешь, долларами, евро или рублями? – озадачил его вопросами посетитель и демонстративно расстегнул “молнию” на сумочке, закрепленной на ремне джинсов. Прошелестел стодолларовыми купюрами.

– В любой валюте, – нашелся смекалистый официант, заняв подобающую в таких случаях стойку. Максим небрежно подал 20-долларовую купюру.

– Сдачу не надо. В другой раз загляну, обслужишь без очереди.

– Милости просим, к вашим услугам, – улыбнулся юноша. Так и не притронувшись к остывшему кофе и торту, Максим и Кристина, пребывая во власти смутных чувств, покинули бар.

В сердце парня еще теплилась надежда, что в эту ночь Кристина за смелость одарит его нежностью. Не ведали они, что через несколько секунд из бара, оставив на столе смятые купюры, поспешно вышли двое в кожаных куртках.

3

– Уютное местечко, настоящий притон, – выйдя на улицу, упрекнула она приятеля и с облегчением вдохнула прохладный воздух.

– Прости, Кристина, сейчас везде так. Если бы не этот наглец, то все было бы прекрасно, – утешал он ее и после короткой паузы запальчиво предложил. – У меня есть укромный уголок. Только не отказывайся, милая, иначе я умру, не познав счастье любви…

– Что за уголок? Какой-нибудь еще притон?

– Нет, родная. Приятель одолжил ключ от квартиры, – с надеждой произнес он. – Здесь, рядом. Там никто не отравит настроение, а я буду послушным, как прикажешь. Ты – моя нежная повелительница. Хочешь, я тебя на руках донесу?

– Знаю, что ты замыслил, – игриво рассмеялась она. В другой ситуации Кристина сразу же насторожилась бы и выпустила коготки. Но сейчас в ней что-то надломилось, она была раскованна и азартна. От выпитого ликера у нее слегка кружилась голова, путались мысли. Хотелось тайного прикосновения, тепла и уюта.

– Прикажи и я упаду перед тобой на колени, – пылко заявил Максим, сжимая ее озябшие пальцы.

– Пошли, – сжалилась она и строго велела. – Будь мужчиной. Женщины не любят хлюпиков. Они их иногда по-матерински жалеют, но это чувство ненадежное, временное.

– Спасибо, родная, – поблагодарил он, не до конца уловив смысл ее наставления, но пообещав, – Я постараюсь быть достойным тебя. Замечательно, что ты согласилась.

– Если будешь медлить, передумаю, – забавлялась девушка, следя за выражением его глаз. Она вдруг осознала, что ей доставляет удовольствие морочить ему голову. Резкие перемены в его настроении, от восторга, вызванного ее согласием, до печали при мысли о вероятности отказа, убеждали в искренности чувств.

«Значит, это не мимолетное увлечение, – решила она. – Макс должен быть вознагражден за терпение. Многие подруги еще до поступления в институт испытали это чувство, потешаются над ее целомудрием, обзывают недотрогой».

Решив перейти Рубикон, девушка ощутила необыкновенную легкость, словно после долгого пути сбросила с хрупких плеч тяжкую ношу, ношу запрета, стыда, но непреодолимого влечения и желания.