Сью Графтон - В - значит вторжение

— Вы сможете все рассказать судье во время слушания. Может быть, он с вами согласится.

Я свернула бумаги в рулон и просунула в дыру. С другой стороны послышалось шуршание разворачиваемых документов.

— Эй, погодите! Черт. Я никогда не делал того, что здесь написано. Откуда она это взяла?

Это она меня ударила, а не наоборот.

Винни примерял роль жертвы, освященная временем позиция для тех, кто хочет добиться преимущества.

— Извините, что не могу помочь вам, мистер Мор, но всего вам хорошего.

— Да. Вам тоже. Кажется, вы миленькая.

— Я очаровательная. Спасибо за содействие.

Вернувшись в машину, я записала потраченное время и пробег машины.

Я вернулась в центр Санта-Терезы и остановилась у нотариальной конторы. Потребовалось несколько минут, чтобы заполнить форму о выполненном поручении, потом я отправилась в контору, где ее заверили. Я воспользовалась местным факсом и сделала две копии, затем пошла в здание суда. Там на документы поставили печать и я оставила оригинал у клерка.

Одну копию я оставила себе, другую — отдала Лонни.

Вернувшись в свой офис, я нашла на автоответчике сообщение от Генри. Оно было коротким и не требовало ответа.

— Привет, Кинси. Сейчас немного позже часа дня, и я только что пришел домой. Доктор вправил Гасу плечо, но они решили подержать его, по крайней мере, до завтра. Сломанных костей нет, но он до сих пор испытывает боль. Завтра утром я пойду к нему домой и приберусь, так что там не будет так противно, когда он вернется. Захочешь помочь, прекрасно. Если нет, ничего страшного. Не забудь насчет коктейлей сегодня после работы.

Тогда и поговорим.

Я проверила свой календарь, но и так знала, что утро вторника у меня свободно. Остаток дня я проторчала за столом. В 5.10 заперла дверь и поехала домой.

Блестящий черный «кадиллак» 1987 года стоял на моем обычном месте перед домом, так что мне пришлось покружить, пока нашелся кусочек обочины в половине квартала от дома.

Я закрыла «мустанг» и вернулась. Проходя мимо «кадиллака», я обратила внимание на номер, который гласил I SELL4U (Я продаю для вас). Машина, очевидно, принадлежала Шарлотте Снайдер, женщине, с которой Генри периодически встречался последние два месяца. Ее успех в продаже недвижимости был первым, о чем он упомянул, когда решил продолжать общение.

Я прошла на задний двор и вошла в свою квартиру-студию. На автоответчике не было сообщений, и не было писем, которые стоили того, чтобы их открыть.

Я быстро привела себя в порядок и прошла через двор к Генри, чтобы познакомиться с последней женщиной в его жизни. Не то, чтобы у него было их много. Свидания были для него новой привычкой.

Прошлой весной он увлекся художницей на карибском круизе. С Мэтти Хэлстед у него ничего не вышло, но в процессе Генри понял, что компания женщины, даже в его возрасте, это не такая уж страшная идея. Несколько других женщин во время круиза проявили к нему симпатию, и он решил контактировать с двумя, живущими в пределах досягаемости.

Первой, Изабель Хаммонд, было восемьдесят лет. Бывшая учительница английского, о которой ходили легенды в школе Санта-Терезы, когда я там училась, через двадцать лет после ее ухода на пенсию. Она любила танцевать и читать. Они с Генри встречались несколько раз, но потом она решила, что они не подходят друг другу. Она искала огня, а Генри, будучи кремниевым, не сумел разжечь ее пламя. Это она ему прямо заявила, глубоко его обидев. Он считал, что мужчина должен ухаживать, и ухаживание должно проходить с учтивостью и сдержанностью. Изабель была приподнято-агрессивной, и вскоре стало ясно, что у них нет ничего общего. По моему мнению, эта дама была просто дурой.

Сейчас на горизонте появилась Шарлотта Снайдер. Она жила в сорока километрах к югу, сразу за Пердидо, в приморском районе Олвидадо. В семьдесят восемь лет она до сих пор активно трудилась и, видимо, не имела никакой склонности к уходу на пенсию. Генри пригласил ее выпить в своем доме, а потом — на ужин в чудесный ресторанчик под названием «У Эмили на пляже». Он попросил меня присоединиться к ним на коктейли, так что я могла на нее посмотреть. Если я сочту Шарлотту неподходящей, Генри хотел об этом знать.

Я думала, что решать должен он, но Генри интересовало мое мнение, так что я пришла, чтобы его составить.

Кухонная дверь Генри была открыта, так что я могла слышать, как они разговаривают и смеются. Я почувствовала запах дрожжей, корицы и горячего сахара и догадалась, как оказалось, правильно, что Генри успокаивал нервы перед свиданием, приготовив противень сладких рулетов. В свое время он работал пекарем, и сколько я его знаю, никогда не переставал изумлять своими талантами. Я постучала по косяку, и он пригласил меня в дом.