Сью Графтон - С - значит сыщик

Три события случились 5 мая, или около того. Этот день — не только Синко де Майо в Калифорнии (национальный праздник Мексики в честь победы мексиканских войск в битве при Пуэбле 5 мая 1862 г.), но и день моего рождения. Кроме факта, что мне исполнилось тридцать три (после бесконечных двенадцати месяцев, когда мне было тридцать два), произошло следующее:

1. Закончился ремонт моей квартиры, и я снова туда въехала.

2. Я получила работу от миссис Клайд Герш — привезти ее мать из пустыни Мохав.

3. Я оказалась одной из первых в списке заказов на убийство Тирона Патти.

Расскажу об этих событиях, не обязательно в порядке важности, но в порядке возможности лучше объяснить.

Кстати, меня зовут Кинси Миллоун. Я — частный детектив, с лицензией штата Калифорния, мне (уже) тридцать три года, пятьдесят четыре килограмма живого веса, в упаковке высотой метр шестьдесят восемь. У меня темные волосы, густые и прямые. Я привыкла к короткой стрижке, но сейчас немного отрастила волосы, чтобы посмотреть, как это будет выглядеть.

Обычно я подстригаю свою шевелюру каждые шесть недель маникюрными ножницами, потому что меня душит жаба платить двадцать восемь баксов в салоне красоты.

У меня зеленовато-карие глаза и нос, который был дважды сломан, но умудряется функционировать довольно неплохо.

Если меня попросят оценить мою внешность по десятибалльной шкале, я не стану этого делать. Должна упомянуть, что редко пользуюсь косметикой, так что, как бы я ни выглядела с утра, по крайней мере, это сохраняется весь день.

Начиная с Нового года, я жила у моего домохозяина, Генри Питтса, джентльмена восьмидесяти двух лет, чью переделанную из гаража квартиру я снимала два года.

Это трудноописуемое, но вполне пригодное жилище взлетело на воздух, и Генри предложил мне переехать в маленькую комнату в его доме, пока мою квартиру приведут в порядок.

Видимо, это закон природы, согласно которому любой ремонт обходится вдвое дороже и продолжается вчетверо дольше, чем ожидалось сначала. Это объясняет, почему, после пяти месяцев интенсивной работы, наконец было назначено торжественное открытие, с фанфарами кинопремьеры.

Я волновалась, потому что не была уверена, что мне понравится то, к чему пришел Генри со своими планировками и «интерьерным декором». Он был очень таинственным и чрезвычайно довольным собой, с тех пор, как получил официальное одобрение чертежей.

Я боялась, что взгляну на квартиру и не сумею скрыть своего разочарования. Я — прирожденная врунья, но не умею так же хорошо скрывать свои чувства. Однако, как я говорила себе много раз, это его собственность, и он может делать с ней все, что ему нравится. За две сотни баксов в месяц, стоит ли мне жаловаться? Думаю, нет.

В четверг утром я проснулась в шесть часов, выкатилась из кровати и оделась для бега. Почистила зубы, плеснула водой в лицо, сделала небрежную растяжку и вышла через заднюю дверь дома Генри.

В мае и июне Санта-Тереза часто замаскирована туманом — погода такая же пустая и тоскливая, как белый шум в телевизоре после окончания трансляции. Зимние пляжи голые, массивные валуны обнажаются после того, как волны смывают летний песок. У нас были дождливые март и апрель, но май пришел ясный и теплый. Песок вернулся после того, как изменились весенние течения. Пляжи были восстановлены для туристов, которые нахлынут в город около Дня памяти (четвертый понедельник мая) и не уедут до Дня труда (первый понедельник сентября).

Рассвет был захватывающим, утренние облачка испещряли небо темно-серыми клочками, солнце подсвечивало их снизу ярко-розовым светом. Был отлив, и пляж, казалось, растянулся до горизонта в серебристом зеркале отраженного неба. Санта-Тереза вся была в пышной зелени, воздух был мягкий, наполненный запахом эвкалиптовых листьев и свежескошенной травы. Пробежав пять километров, я вернулась домой, и Генри пропел мне «Happy birthday to you-u-u!», доставая из духовки противень рулетов с корицей.

Слушание серенад не является моим любимым занятием, но он сделал это настолько плохо, что я смогла только восхититься.

Я приняла душ, натянула джинсы, футболку и теннисные туфли, после чего Генри вручил мне завернутую коробочку, в которой был новенький ключ от моей квартиры. Он вел себя как ребенок, его худощавое загорелое лицо расплывалась в улыбке, голубые глаза блестели от еле сдерживаемого возбуждения. Церемониальной процессией из двух человек мы прошествовали от задней двери его дома, через внутренний дворик, к передней двери в мою квартиру.