Дэй Кин - Моя плоть сладка (сборник)

— Нездорова? — повторил голос.— Это плохо. Мое имя ей неизвестно. Но я был большим другом ее покойного мужа и очень хочу выразить свои соболезнования. Позвольте мне войти. Кажется, здесь мадемуазель Прево? О, да. Я могу поговорить с ней вместо мадам. Благодарю, вас.

В дверях появилась горничная. Джина Прево торопливо встала. .

— Не беспокойтесь, матушка Дюшен,— с трудом произнесла она.— Я поговорю с этим человеком.

Мадам молчала. Девушка вышла и закрыла за собой дверь. Бенколин быстро вскочил.

— Мадам, здесь есть задняя лестница? Быстрее!

— О, да,— удивленно ответила та.— Между столовой и кухней.

— Вы знаете, где это, мсье Робико? Покажите мсье Марлю. Быстрее, Джефф. Ты знаешь, что делать?

Его взгляд подсказал мне, что я любой ценой должен подслушать их разговор. Удивленный и смущенный Робико быстро повел меня к нужному месту. Джина Прево стремительно скрылась в темном холле. Робико торопливо указал мне дорогу. Из столовой я попал в небольшую полутемную комнату, сплошь заваленную цветами. Потом я разглядел гроб. Здесь лежала Одетта. К счастью, дверь комнаты была открыта. Я стоял за портьерами, которые прикрывали дверь. Джина Прево и Галан стояли в центре холла, и я мог слышать их разговор. Они говорили громко, но тут же переходили на шепот. Одна фраза звучала для посторонних, другая — друг для друга.

— Насколько я понимаю, мсье; вы хотели поговорить со мной? (Ты с ума сошел! Этот детектив здесь!)

— Возможно, вы не помните меня, мадемуазель. Я имел счастье встретиться с вами у мадам де Лювак. Мое имя Галан. (Я хотел увидеть тебя. Где он?)

— Ах, да, мсье. Я вспоминаю вас. (Он наверху. Они все наверху. Горничная на кухне. Уходи, ради бога.)

Меня поразил ее хриплый, взволнованный голос. Я даже слышал ее прерывистое дыхание.

— Наш общий друг, которому я звонил по телефону, сообщил мне, что вы здесь, и я отважился обратиться к вам. Я не могу передать словами, как я глубоко потрясен известием о смерти мадемуазель Дюшен. (Он подозревает меня, но ничего не знает о тебе. Нам надо поговорить.)

— Мы... мы все потрясены, мсье. (Я не могу.)

Галан вздохнул.

— Тогда передайте мадам мои глубочайшие соболезнования и скажите, что я буду счастлив сделать для нее все что смогу. Благодарю вас. Я могу взглянуть на бедную мадемуазель? (Там нас никто не услышит.)

Я почувствовал слабость. Надо было немедленно прятаться. Я слышал, как она растерянно отказывалась, но он подталкивал ее. Я метался по комнате, не зная, куда спрятаться. И тогда я совершил кощунство. Я забрался под гроб Одетты, заваленный цветами. Шаги приближались.

— Вот и отлично,—-сказал Галан.— В чем дело, дорогая? Не смотри на нее. Она оказалась слабой, как и ее отец... Выслушай меня. Вчера вечером ты вела себя как истеричка.

— Давай уйдем... ну, пожалуйста... Я не могу смотреть на нее. Я не хочу видеть тебя. Я обещала остаться здесь на весь день, а если я уйду после твоего визита, детектив подумает...

— Сколько раз тебе надо говорить, что ты вне подозрений? Посмотри на меня. Ты меня любишь?

— Как ты можешь говорить об этом здесь?

— Ну, хорошо. Кто убил Клодин Мартель?

— Я же сказала тебе, что не знаю,— истерически воскликнула она.

— Если это не ты...

— Нет!

— Ты должна была оказаться рядом с убийцей, когда ее закололи. Это был мужчина или женщина?

— Я же сказала, что было так темно...

Он вздохнул.

— Я вижу, что обстоятельства складываются сегодня неблагоприятно. Прошу тебя быть сегодня вечером в обычном месте и в обычный час.

После паузы она сказала, не то смеясь, не то плача:

— Надеюсь, ты не ждешь, что я вернусь в клуб?

— Вечером ты будешь петь в Мулен-Руж. Потом ты вернешься в свой восемнадцатый номер и вспомнишь, кто убил твою лучшую подругу. Вот и все. Теперь я должен идти.

Я так долго еще лежал под гробом, что боялся опоздать в комнату к приходу Джины Прево. К счастью, она задержалась у двери, и мне удалось пробраться незамеченным. Этот разговор определенно отводил подозрения от Галана как от вероятного убийцы. Но всевозможные подозрения переполняли меня.

Мадам Дюшен и Бенколин находились в том же положении. Робико сгорал от любопытства. Не знаю, что сказал Бенколин мадам относительно моей миссии, но мадам Дюшен осталась равнодушна к моему возвращению. Спустя мгновение в комнату вошла мадемуазель Прево, холодная и спокойная. Она успела попудриться и подкрасить губы. Войдя в комнату, она с подозрением оглядела нас.

— Ах, мадемуазель,— сказал Бенколин, приветствуя ее.— Мы собрались уходить, но, может быть, вы поможете нам. Как я понял, вы очень дружили с мадемуазель Дюшен. Вы можете сказать нам что-либо насчет изменений в ее поведении?