Эд Макбейн - Людоед, который объелся

Пьер Шамбрен никогда не был трусом. На войне он слыл более чем хорошим солдатом, ибо не принадлежал к тем крепкоголовым героям, которые слепо бросаются навстречу опасности. Благодаря ясному уму и живому воображению он мог предвидеть любую ситуацию, и поэтому его мужественное поведение в опасности было истинным мужеством. В повседневной деятельности директора встречались ситуации, которые требовали и такта, и железных нервов. Несмотря на репутацию отеля люкс, в котором можно было не только остановиться, но и иметь постоянную резиденцию и даже купить квартиру, «Бомонд» сталкивался со многими проблемами, характерными для менее роскошных и более заурядных гостиниц. Всегда били пьяницы, неплатежеспособные постояльцы, девицы, пусть и самые дорогие в Нью-Йорке; бесконечные оскорбительные и необоснованные жалобы, самоубийства, сердечные приступы, капризы стареющих богатых вдов; чудаки, вроде того грека на двадцать четвертом этаже, который умудрился избить кнутом двух девушек, привязав их к спинке кровати, и вышел бы сухим из воды, если бы не попытался добавить к своей коллекции добродетельную горничную. Со всеми этими проблемами мистер Шамбрен справлялся с чрезвычайной гибкостью.

Но вечер, задуманный Великим Человеком?!.

В отеле «Бомонд» вы должны проявлять особую заботу и внимание не к людям, а к денежным знакам. Великий Человек заплатил за свои восьмикомнатные апартаменты в пентхаусе [2] Особняк на крыше небоскреба. «М» 194 000 долларов, а его счет за обслуживание составлял 32 000 долларов в год.

Мистер Шамбрен хорошо понимал, что принесет ему и его штату предстоящая неделя. Он закурил свою египетскую папиросу и посмотрел в широкое окно кабинета, выходившее в Центральный парк.

Шамбрен был смуглый, коренастый человек. Его глаза могли быть жесткими, как глаза судьи, выносящего смертный приговор, могли быть спокойными и внимательными, а иногда в них вспыхивали неожиданные искорки смеха. Его имя указывало на французское происхождение, однако приехал он в Соединенные Штаты еще совсем мальчиком и привык мыслить как американец. Изучая постановку гостиничного дела, он провел какое-то время в Европе, бегло говорил на нескольких языках, мог вести себя как европеец, если этого требовали обстоятельства, оставаясь при этом стопроцентным американцем.

– Подонок, – произнес он, адресуя свое сообщение заснеженным аллеям Центрального парка. Потом повернулся в своем вращающемся кресле и снял трубку с одного из телефонных аппаратов, стоящих на столе.

– Слушаю вас!

– Джейн, это Шамбрен. Могу я поговорить с миссис Вич?

– Сию минуту, сэр!

Мистер Шамбрен слегка улыбнулся. Прежде телефонистки на коммутаторе отвечали на звонок фразой: «Чем могу служить?» И слышали в ответ: «Как насчет того, чтобы заскочить в номер 2404, если вы блондинка с хорошей фигурой?» «Слушаю вас» – намного безопаснее!

Главный оператор миссис Вич была крупная женщина с большой грудью и сильно развитым материнским инстинктом. Она очень гордилась компетентностью, тактичностью и житейской умудренностью своих «девочек».

– Доброе утро, мистер Шамбрен, – произнесла она тем тоном, который, по ее мнению, более всего соответствовал ее важному служебному положению.

– Чудесное утро!

– Да, мистер Шамбрен?..

– Которое сейчас потеряет часть своей прелестн..

– Надеюсь, не жалобы, мистер Шамбрен? По моим данным, вчера мы обслужили тысячу сто телефонных звонков, и все без единой ошибки.

– Боюсь, сегодняшний день не будет столь радужным. Как вы себя чувствуете?

– Простите, не поняла?

– Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно, сэр!

– Так вот. Великий Человек в субботу вечером празднует свой день рождения. Машина закрутится в десять часов. Предлагаю посадить одну из девочек на линию пентхауса «М» и на линию мистера Амато.

– В субботу вечером! – сказала миссис Вич, и голос ее дрогнул.

– Времени не так уж много, миссис Вич. Провода будут гудеть не переставая. Сделайте все, что в ваших силах.

– Именно для этого я здесь, мистер Шамбрен!

– Конечно. И всегда на высоте. А теперь, пожалуйста, соедините меня с мистером Амато.

– Сию минуту, мистер Шамбрен!

Шамбрен медленно и задумчиво загасил папиросу.

– Метрдотель слушает, – произнес бодрый, жизнерадостный голос.

– Амато? Это Шамбрен.

– Доброе утро, мистер Шамбрен! Прекрасный день…

– Возможно. На моем столе, Амато, лежит меморандум Великого Человека. Он решил отпраздновать свой день рождения в бальном зале в субботу вечером. И приглашает двести пятьдесят человек.