Росс Томас - Если не сможешь быть умничкой

— Слушай, брось, а? — попросил я.

— Я подняла тему, я и брошу, — сказала Сара. — А подняла потому, что ты меняешься.

— Что значит — «я меняюсь»?

— Ты стал гнуть правила под себя, — сказала она. — Раньше ты так не делал. Два месяца назад ты бы не стал тайком забирать ключи из руки той мертвой женщины. Ты бы не пронес спиртное в больницу для этой бедняжки Пиплз. По-моему, ты… да. По-моему, ты зачарован.

— Чем?

— Да этой девицей Мизелль.

— Я ее едва знаю, — сказал я. — Ешь свой салат. Он вкусный.

Сара попробовала ложку и кивнула.

— Ты прав, вкусный.

И она снова переключилась на прайм-тему сегодняшнего вечера — «Что же не так с Декатуром Лукасом?».

— Пускай будет, как ты сказал, — продолжала она. — Вы с ней встречались только пару раз. Но ты ее знаешь. Ты ее действительно знаешь. Я могу так сказать. Ты знаешь ее так же, как этого своего Бонневиля, хотя с ним ты вообще никогда не встречался. По-моему, ты знаешь Конни Мизелль лучше, чем меня.

— Не понимаю, чего ты хочешь, — пробормотал я.

Сара засмеялась, и этот смех был не из разряда приятных.

— А я вот вовсе не знаю эту женщину, но по тому, что ты мне рассказал, я могу сказать, что она хочет.

— Чего?

— Мести, — сказала Сара.

— Какое забавное слово.

— Отчего ж? — спросила Сара. — Оно из того же океана дерьма, откуда жадность, ненависть, алчность и все прочее. Все твои старые друзья. Или знакомцы.

— Нынче вечером ты выдаешь весьма занятные теории, — сказал я.

Сара взяла еще одну ложку салата и запила ее глотком заказанного мною вина. Затем она взглянула на меня, и, по-моему, я что-то заметил в ее глазах. Что-то мягкое. Может быть, даже нежность.

— Ты ведь намерен довести все это до конца, да? — спросила она. — До страшного, горького, кровавого конца?

— Верно, — сказал я.

— Зачем?

— Предположим, потому что я так хочу.

— Потому что хочешь или приходится?

Я пожал плечами.

— А что, есть какая-то разница?

— И эти ключи, которые ты украл. Что ты намерен делать с этими ключами?

— Намерен ими воспользоваться, — сказал я.

Она ничего не ответила на это. Фактически до конца вечера она так больше и не проронила ни слова. Мы заканчивали трапезу в молчании. Холодном, мрачном.

Два тридцать утра, по моему мнению, были самым подходящим временем для взлома. К этому времени уже почти все спят. Охранники тоже на грани отключки, даже в Уотергейте. Успех моего блестящего предприятия зависел от кооперации с заместителем помощника министра сельского хозяйства, которому я однажды оказал незначительную услугу — то есть решил не включать его имя в отчет, тогда как имел полную возможность включить его туда. Я также дал ему возможность узнать, благодаря кому его имени не оказалось в отчете. И с той поры он оставался мне предан — в разумных пределах, конечно. Как и большинство других таких же заместителей помощников.

Жил он двумя этажами ниже пентхауса, занимаемого экс-сенатором Робертом Эймсом и его большим и хорошим другом, а также постоянным партнером Конни Мизелль. Я стоял в телефонной будке на Вирджиния Авеню, через улицу от нужного дома. Опустил монетку и набрал номер. Трубку подняли после пятого гудка, и сонный голос пробормотал «Алло!»

— Привет, Хойт! — крикнул я. — Это Декатур Лукас. Прости, что беспокою.

— Кто?

— Дик Лукас.

Потребовалось еще время, чтобы информация дошла до адресата. Затем он сказал:

— Ты знаешь, который сейчас час?

— Два тридцать, — сказал я. — Ужасно извиняюсь, но я в беде. Все из-за этой вечеринки, чтоб ее… В общем, я потерял свой кошелек, у меня с собой нет машины, и я очень хочу знать — ты мне не одолжишь пять баксов, чтоб я мог добраться до дома?

— Ты хочешь занять пять долларов?

— Совершенно верно.

— А ты где?

— Тут внизу, через улицу.

— Ну, поднимайся. У меня квартира 519.

— Ох, Хойт, ну спасибо!

Охранник, сидевший за столом при входе, откровенно зевая, позвонил наверх, чтобы узнать, действительно ли меня ожидают. Выяснив, что это так, он кивком головы указал мне в направлении лифтов.

В лифте я нажал кнопку 7. На седьмом этаже я вышел и подождал, пока лифт двинется обратно вниз. Затем я открыл дверь, закрывающую выход с этажа на лестницу, нажав на кнопку под большим красным знаком «ВЫХОД». Я вдавил язычок замка обратно в щель и замотал его там скотчем, предусмотрительно купленным мною в круглосуточной аптеке на углу 17-й и Кей стрит. Затем я мягко прикрыл дверь и снова пошел к лифтам. На лифте я спустился на 5-й этаж, вышел и пошел по коридору, пока не отыскал № 519. Я позвонил. Дверь открылась почти немедленно, и мужчина в банном халате и пижаме протянул мне бумажку в 5 долларов.