Росс Томас - Если не сможешь быть умничкой

— Хм, — сказал я. — А кому было письмо?

— Письмо было какому-то парню в Лондоне, Англия. Имя у него было забавное…

— Олтигбе? — спросил я. — Игнатиус Олтигбе?

— Да-да, по-моему, так. Это откуда — французское?

— Африканское, — сказал я.

— Шутите! — сказал он. — Хотя… Гвен точно перепробовала всех.

— А что в посылке?

— Та была для Конни. Был указан ее вашингтонский адрес. Так я и понял, что она в Вашингтоне.

— Что представляла собой посылка?

Он руками показал мне размер.

— Вот такая большая. Да вы знаете. Как коробка из-под сигар.

— И вы их отправили?

— А как же. Сразу после того, как этот шпендель, с которым Гвен жила, пришел и рассказал о ее смерти. Я сходил на почту и все отправил. Там уже они наклеили марки и все такое.

— А сколько весила посылка? Не помните?

Он снова пожал плечами.

— Не знаю. Да примерно столько, сколько весит коробка сигар.

— Или книга? — спросил я.

— Да, возможно. Да порядка фунта, пожалуй.

Он посмотрел мне в лицо.

— Что ж теперь за история с Конни? С чего вдруг Сайз ею заинтересовался?

— Он считает ее новостью.

— Большая новость?

— Возможно.

— Насколько большая?

— Похоже, так или иначе дотягивается до Сената.

— Звучит действительно крупно. У нее неприятности?

— Пока нет.

— Деньги замешаны?

— Может быть и так.

— Сколько? Я имею в виду — хотя бы предположительно?

— Боюсь, миллионы, не меньше.

Стейси удовлетворенно кивнул головой.

— Я это всегда говорил, — пробормотал он едва слышно, скорее сам себе.

— Говорили что?

— Я всегда говорил, что Конни, с ее-то умом и внешностью, когда-нибудь по-настоящему выйдет в дамки!

Лос-Анджелес я покинул стремительно. В мотель за пальто и своими бритвенными принадлежностями заезжать не стал — Френк Сайз купит мне новые. Прямо от Стейси я отправился в Лос-Анджелесский международный аэропорт, вручил ключи от машины парням из конторы Хертца и убыл первым же рейсом на восток. Он оказался в Чикаго, и мне пришлось провести целый час в тамошнем аэропорту им. О’Хары, прежде чем я дождался самолета, который следовал бы куда-нибудь поближе к Вашингтону. Им стал рейс на Френдшип, который находится буквально на полпути между Балтимором и Вашингтоном. Конечно, мне хотелось бы в конечном итоге сесть в Национальном аэропорту Вашингтона, но оказалось, что после полуночи там посадка запрещена — якобы от нее слишком много шума. В полночь все в Вашингтоне уже час как в постели — по крайней мере все те, в чьей власти решать, когда садиться и взлетать самолетам.

Я позволил себе роскошь взять прямо из Френдшипа такси и был дома уже к четырем часам утра. Сара проснулась, когда я прокрадывался в спальню. С ней так всегда, какие бы усилия я ни прикладывал, чтобы оставаться тихим и незаметным.

— Как все прошло? — спросила она.

— Неплохо.

— Много всяких новостей. Рассказать сейчас?

— А давай. Мне звонили?

— Еще как!

— И кто?

— Ты намерен перезвонить им прямо сейчас?

— Да нет. Просто любопытно.

— Ну, лейтенант Синкфилд звонил. Дважды. Мистер Артур Дейн — один раз. Голос у него… вкрадчивый. Разок звонили эти твои… из клуба. Еще жена сенатора, миссис Эймс. Потом еще какая-то, говорила этак плаксиво, назвалась Глорией Пиплз. Еще Конни Мизелль, девица с таким бархатным голосом.

— А ты б видела ее тело… — сказал я.

— Если оно соответствует голосу, ты, поди, опять влюбился.

— Я с этим справлюсь. А что ты им говорила?

— Что ты в Лос-Анджелесе, где именно я не в курсе, и что если у них что-то особо важное, они могут, наверно, попытаться достать тебя через офис Френка Сайза. А теперь марш в постель!

— Я вот думаю, не надеть ли мне пижаму?..

— Сейчас тебе будет не до нее, — пообещала она.

Это было смутное чувство, что здесь есть кто-то еще. Я открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть руку. Пальцы ее были напряжены и вытянуты, и она стремительно приближалась к моей переносице. Я резко откатил голову влево, и пальцы цапнули меня чуть повыше правого уха. «Уанг!» — крикнул Мартин Рутерфорд Хилл вместо «Доброе утро!».

— Да ты у нас киллер, да, малыш? — спросил я.

Затем прислушался к себе, стараясь оценить, насколько тяжелое похмелье я заработал в результате вчерашнего бесконтрольного потребления внутрь горячительных напитков. По ощущениям, была не крайняя степень, но почти.

— Дик! — сказал Мартин Рутерфорд Хилл.

— Эй, Сара! — закричал я.