Харлан Кобен: Подкрутка

Молчание.

– А потом ты отправилась домой, – заключил Майрон. – Закопала оружие. Увидела меня в кустах. Вошла в дом и стерла пленку.

– Да.

– Вот почему ты так рано сделала заявление для прессы. Полиция не хотела поднимать шум, но ты спешила поскорее распространить новость. Чтобы похитители узнали, что Джек мертв, и выпустили Чэда.

– Мне пришлось выбирать между сыном и мужем, – объяснила Линда и взглянула Майрону в лицо: – А что ты делал бы на моем месте?

– Не знаю. Но вряд ли стал бы стрелять.

– «Вряд ли»? – повторила она со смешком. – Ты сказал, что на Джека все это давило. А как насчет меня? Я не могла спать, я была растеряна, подавлена, напугана до полусмерти. И конечно, меня привело в бешенство, что Джек готов пожертвовать нашим сыном ряди своей любимой игры. Я не могла позволить себе такой роскоши, как «вряд ли». Жизнь Чэда висела на волоске, и мне оставалось только действовать.

Они свернули на Ардмор-авеню и в полном молчании проехали мимо клуба «Мэрион». Оба смотрели в окно на мягко расстилавшееся море зелени с островками чистого белого песка. Даже Майрон признал, что выглядит это потрясающе.

– Ты все расскажешь? – спросила Линда.

– Я твой адвокат, – вздохнул Майрон. – Я не могу говорить.

– А если бы не был?

– Все равно. Уилсон наверняка нашла бы достаточно обоснованных сомнений, чтобы выиграть дело.

– Вопрос был не об этом.

– Я знаю, – пробормотал Майрон.

– Может, тебе и наплевать, – заметила Линда, – но я хочу повторить то, что уже сказала. Мои чувства к тебе были настоящими.

Майрон свернул к дому. Полиция оттеснила прессу. Чэд стоял на улице и ждал. Он улыбнулся матери и бросился навстречу. Линда открыла дверцу и побежала к сыну. Наверное, они обнялись, но Майрон этого уже не видел. Он ехал обратно к выходу.

Виктория открыла дверь.

– Она в спальне. Следуйте за мной.

– Как она? – спросил Майрон.

– Много спит. Но кажется, боль немного утихла. У нас есть сиделка, и мы держим наготове дозу морфия, если он ей понадобится.

Изнутри дом был не таким пышным и роскошным, как ожидал Майрон. Мебель и подушки в сдержанных тонах. Строгие белые стены. Полки из сосны с разными вещицами и сувенирами, привезенными из поездок в Азию и Африку. Виктория рассказывала, что Сэсси Локвуд любила путешествовать.

Они остановились перед дверью. Майрон заглянул в комнату. Мать Уина лежала на кровати. От нее веяло усталостью и немощью. Голова бессильно лежала на подушке, словно Сэсси не могла поднять ее. К левой руке присоединена капельница. Сэсси посмотрела на Майрона и выдавила вежливую улыбку. Майрон улыбнулся в ответ. Краем глаза он заметил, что Уилсон делает знаки сиделке. Та встала и вышла из комнаты. Майрон шагнул внутрь. Дверь за ним закрылась.

Майрон приблизился к кровати. Дыхание женщины было тяжелым и прерывистым, словно что-то душило ее изнутри. Майрон не знал, что сказать. Он видел умирающих людей, но обычно это была быстрая насильственная смерть, которая отнимала жизнь одним быстрым и решительным рывком. Здесь все выглядело иначе. Человек умирал прямо на глазах, жизненная энергия выходила из него по капле, как лекарство в стеклянной трубке, сознание медленно, почти осязаемо покидало разум, страшная болезнь неустанно перемалывала внутренности и с каждым мгновением все глубже вгрызалась в тело.

Миссис Локвуд подняла руку и положила на ладонь Майрона. Ее пальцы оказались неожиданно сильными. Она не была ни бледной, ни костлявой. Мышцы сохранили тонус, а летний загар все еще держался.

– Ты все знаешь, – произнесла она.

Майрон кивнул.

– Откуда?

– Это накапливалось постепенно, – ответил он. – То, что Уилсон предупреждала меня не копаться в прошлом. Хулиганские выходки Джека в детстве. Ваше брошенное вскользь замечание, что в тот день Уин должен был играть в гольф с Джеком. Но главным образом сам Уин. Когда я рассказал ему о нашем разговоре, он заметил, что теперь мне должно быть понятно, почему он не хочет иметь дело ни с вами, ни с Джеком. Насчет вас я понимаю. Но при чем тут Джек?

Миссис Локвуд тяжело вздохнула.

– Джек разрушил мою жизнь, – произнесла она. – Да, это была всего лишь детская шалость. Он потом много извинялся. Уверял, будто не знал о присутствии моего мужа. Думал, я услышу, как идет Уин, и успею спрятаться. Это только шутка, говорил он. Не более. Но из-за Джека я навсегда потеряла сына. И он должен был за это заплатить.

Майрон кивнул: