Сергей Гайдуков - Вендетта по-русски

— Вот это я и называю кашей, — сказал Гарик. — Он ушел, но теперь-то он будет вынужден залечь на дно или на время свалить из города. Его едва не сцапали, ему показали, что знают его тайник… Он должен напугаться! — решительно рявкнул Гарик, выдержал паузу и спросил меня не столь безапелляционным тоном:

— Как думаешь, он испугался?

— Черта с два, — сказал я. — Но, между прочим, я звоню вовсе не из-за Филина. А время идет, и денежки идут…

— Так ведь твои денежки, не мои, — проницательно заметил Гарик. — Так что ты хотел?

— Узнай через налоговую инспекцию, каково было финансовое положение частного предпринимателя Булгарина Олега Петровича в прошлом и позапрошлом годах. Каковы были его источники дохода и все такое прочее…

— Записано, — ответил Гарик. — Это все?

— Второй вопрос посложнее. У тебя нет такого знакомого в Москве, который мог бы мне помочь, если что?

— Ты имеешь в виду — знакомый, который работает в милиции? — уточнил Гарик.

— Да, только не в ГАИ и не участковым. Что-нибудь более серьезное.

— Надо подумать, — сказал Гарик. — А что, уже нажил проблемы? Ты же всего сутки как в Москве…

— Это не проблемы, это симптом. На который надо отреагировать, пока он не стал проблемой. Например, один тип вчера пытался за мной следить. У него это неважно получилось, но на будущее…

— Я понял. Запиши телефон. Это племянник моего шефа. Он кабинетный работник в московском ГУВД, но связей у него — дай Бог каждому. Я ему позвоню сегодня и предупрежу насчет тебя. Чтобы знал, с кем имеет дело.

— Не рассказывай слишком много, — посоветовал я.

— Само собой, — сказал Гарик. — Зачем же пугать человека?

До пяти часов я мучил себя газетным жизнеописанием Валерия Анатольевича Абрамова, а в пять отложил похудевшую кипу листов и вновь обратился к телефонному аппарату. В булгаринском офисе мне вежливо сказали, что Олег Петрович отъехал по делам, когда подъедет неизвестно, а на мой счет никаких указаний оставлено не было.

— Он хотел встретиться со мной в клубе, — возмущенно заявил я. — Я уже сижу в смокинге, осталось только шнурки на ботинках завязать. Где ваш босс?

— На то он и босс, — ответили мне. — Значит, сам себе хозяин. Хочет — встречается в клубе, а не хочет — не встречается. Позвоните завтра.

— Ну и скотина же ваш босс, — в сердцах заметил я. Придется ужинать за свой счет и отнюдь не изысканными рыбными блюдами, а тем, что предложат гостиничные кулинары. Потом я тоскливо смотрел из окна на многоцветие вечерних огней, из-за которых город напоминал большой аттракцион. В гостиничном вестибюле я купил несколько свежих газет, чтобы разнообразить свое чтение. В одну из них был вложен рекламный проспект, описывающий тысячу и один способ весело и забавно провести время в ночной Москве. Огни мигали, аттракцион работал всю ночь напролет, на Большой Ордынке открылся новый ресторан итальянской кухни с тридцатипроцентными скидками на всю первую неделю работы, клуб «Доллс» предлагал первоклассный стриптиз, а клуб «Утопия» гарантировал просто «полный отрыв»…

Стекло, отделявшее меня от мира развлечений, было на удивление холодным. Ну да, осень. Отопление еще не включено. Здесь так неуютно. Но я знал, что и снаружи, при всем тамошнем многоцветии, ничуть не лучше. То же одиночество и грусть, разве что получше замаскированные. Их можно забивать стимуляторами, но, как старые верные друзья, они всегда возвращаются, как только человек остается один…

В ту ночь я остался в гостиничном номере. Листать страницы прошлой жизни чужих людей. Читать об их беспроблемном существовании, видеть их беззаботные улыбки на фотографиях — и при этом знать, что все это лишь обманчивое поверхностное впечатление. Что-то случилось, это «что-то» должно было как-то отразиться на страницах старых газет, я изучал их и не находил.

Я не находил случившегося. Но я должен был его найти. Я не успокоюсь, пока не найду. В этом заключается моя болезнь.

Прочитав последнюю страницу абрамовского досье, я тяжело вздохнул, потянулся до хруста в позвонках, посмотрел на часы: половина второго ночи.

Нормально. А потом я начал читать все сначала.

Как будто успел вовремя спрыгнуть с поезда, стремительно несущегося к разрушенному мосту — проснуться посреди тягостного кошмарного сна. Поставить босые ноги на пол, оглядеться по сторонам и убедиться, что это — реальность, а не то, что виделось минуту назад и отчего спина до сих пор покрыта липким потом. Тихо сказать: «Слава Богу…»