Сью Графтон - «К» – значит кара

– Это кто?

Майкл помолчал немного, глядя перед собой в пол, потом ответил:

– Частный детектив. Это она приходила насчет тебя к маме пару дней назад.

– Она работает на страховую компанию, которую вы надули на полмиллиона долларов, – вставила я, приветственно помахав Венделлу рукой.

– Я надул?

– Да, Венделл, – игриво подтвердила я. – Как ни дико это звучит. Страховку за жизнь можно получить только после смерти. Пока что вы не выполняете свою часть обязательств по сделке.

– Я мог видеть вас где-нибудь раньше? – Он смотрел на меня со смешанным выражением замешательства и осторожности.

– Мы пересекались во Вьенто-Негро, в гостинице.

Его взгляд свидетельствовал, что он узнал меня.

– Это вы тогда проникли в наш номер?

Я отрицательно помотала головой, мгновенно придумав ответ:

– Нет. Это был Хэррис Браун, бывший полицейский.

Венделл задумчиво покачал головой, показывая, что это имя ничего ему не говорит.

– Лейтенант полиции, бывший лейтенант, – уточнила я.

– Никогда о нем не слышал.

– Зато он слышал о вас. Его назначили вести расследование после вашего исчезновения. А потом отстранили, не знаю, почему. Я надеялась, вы мне сможете это как-то объяснить.

– Вы уверены, что он выслеживал именно меня?

– Не думаю, чтобы его пребывание там было простой случайностью, – ответила я. – Хэррис жил в триста четырнадцатом номере. А я – в триста шестнадцатом.

– Послушай, папа, может быть, мы закончим наш разговор?

Брендон закапризничал, и Венделл слегка пошлепал его, но без особого энтузиазма. Потом дед взял маленькую мягкую собачку и принялся вертеть ее перед носом у Брендона, одновременно продолжая участвовать в разговоре. Брендон схватил собачку за уши и притянул ее к себе. Должно быть, у него резались зубы, потому что он вгрызся в резиновое тельце собачки с теми же неподдельными энергией и жадностью, с какими я сама вгрызаюсь в жареного цыпленка. Удивительно, но его гримасы и ужимки странным образом дополняли разговор, продолжавшийся между Венделлом и Майклом.

– Я должен был скрыться, Майкл. – Судя по всему, Венделл продолжил разговор с того места, на котором он прервался после моего появления. – С вами это никак не было связано. Дело было во мне самом. В моей жизни. Я так сильно пролетел, что просто не было другого способа исправить положение. Надеюсь, когда-нибудь ты это сам поймешь. В нашем правосудии справедливости не найдешь.

– А-а, оставь ты это. Не нужно мне речей. Мы с тобой не на уроке политграмоты. Перестань нести чепуху, а главное, не пудри мне мозги насчет справедливости, понял? Ты провел здесь слишком мало времени, чтобы успеть это выяснить.

– Майкл, перестань, пожалуйста. Я не хочу с тобой ссориться. У нас для этого просто нет времени. И я не требую, чтобы ты соглашался с моим решением.

– Речь не обо мне одном, папа. Как насчет Брайана? Именно ему досталось больше всего.

– Я знаю, он сорвался, и делаю, что могу, – ответил Венделл.

– Ты был нужен Брайану, когда ему было двенадцать лет. А теперь уже поздно.

– Я так не думаю. Вовсе не думаю. Здесь ты не прав, поверь мне.

Майкл сделал гримасу и картинно воздел глаза к потолку.

– Поверить тебе? Ну и дерьмо же ты, папочка! Почему это я должен тебе верить? Да я тебе никогда в жизни больше не поверю!

Было видно, что Венделл искренне обескуражен и расстроен резкостью тона Майкла. Он не любил, чтобы ему противоречили. И не привык, чтобы его точку зрения оспаривали, особенно если это делал мальчишка, которому, когда Венделл исчез, было всего семнадцать лет. Майкл превратился во взрослого мужчину уже в отсутствие Венделла. Ему пришлось занять в семье то место, которое опустело с бегством отца. Возможно, Венделл полагал, что, вернувшись, сумеет все поправить, залечить прежние обиды, все расставить по своим местам. Думал, что спокойное объяснение сможет как-то компенсировать тот факт, что он бросил семью на произвол судьбы и сбежал.

– К сожалению, мы с тобой не поймем друг друга, – проговорил Венделл.

– Почему ты не вернулся и не уладил того, что наделал?

– Я не мог вернуться. Совершенно не представлял себе, как можно исправить положение.

– То есть тебя это просто не волновало. Тебе не хотелось идти ради нас ни на какие жертвы. Что ж, спасибо тебе огромадное. Мы ценим твою преданность семье. Это очень на тебя похоже.

– Нет, сынок, это неправда.

– Правда. Ты бы мог остаться, если бы только захотел, если бы мы для тебя хоть что-то значили. А правда состоит в том, что мы для тебя не значили ничего. Но это уже наша собственная проблема, верно?