Вячеслав Сухнев - В Москве полночь

Одному с маху врубил ножкой табуретки по горбу. Второго не достал — тот ринулся, вереща и прикрывая голову, на лестницу. Ушибленный тоже недолго ежился — помчался вослед товарищу. Вскоре лишь частая дробь каблуков пулеметной очередью отзывалась в лестничном колодце. В руках Толмачева остался в качестве жалкого трофея воротник чужой синей куртки.

— Несерьезный народ, — пробормотал Толмачев.

А потом увидел в замке связку отмычек — хороший набор, качественный, никакой самодеятельности. И мнение переменил. Пришлось звонить.

— Здравствуйте, дядя Вася. Ко мне гости приходили. Не успел расспросить, зачем. Очень быстро ушли.

— Сейчас подошлю товарищей, — сказал знакомый одышливый голос. — Гости не оставили зацепок?

— Оставили, — побренчал отмычками Толмачев.

Если обыкновенные квартирные воры — полбеды. Если же визит грабителей связан хоть в какой-то степени с его работой, что в принципе вполне возможно… Придется менять квартиру! Только, вроде, обжился по-человечески, угрелся…

Больше всего поразила Седлецкого эта несчастная корова. Снаряд разорвался совсем рядом, и узнать в груде останков домашнюю животину можно было лишь по рогатой голове. Пока машина, объезжая воронки, медленно двигалась по разоренной улице, Седлецкий хорошо разглядел брошенную на пепелище коровью тушу, перемешанную с землей. Никто на нее не польстился, несмотря на трудности с продовольствием…

Они как раз выехали на окраину, в район одноэтажной застройки. Невысокие, выложенные из камней кривые валики означали границы усадеб. Окраина пострадала менее всего. Да и люди быстро приспособились к осадному быту: выбитые окна в домах из серого известняка занавесили цветным тряпьем, в огородах поставили шалаши и палатки. Возле очагов мелькали женщины в черном, а из-за каменных оград вослед машине смотрели молчаливые дети.

Седлецкий поймал себя на том, что не видит собак. Обычно на таких вот пыльных тихих дорогах машину сопровождают собаки, с лаем передавая ее как эстафету от двора к двору. Здесь собаки молчали. Наблюдения о молчащих в зоне боев собаках Седлецкий вычитал когда-то в дневнике майора Продля, начальника разведотдела 112-го полка. Майор вместе с полком остался гнить в болотах под Демянском, а его дневник пережил хозяина в архивах Управления.

На выезде из городской черты дожидался небольшой потрепанный автобус с солдатами. Вчерашняя армада из грузовиков, рассыпающейся на ходу БМП и продуктового фургона, переоборудованного в легкий танк, сегодня отдыхала: берегли горючее. Дорога до военного городка, по уверениям Алиева, была безопасна. Кроме того, партизаны, верные своей тактике, никогда не выходили на большую дорогу днем.

— Корову жалко, — нечаянно вслух пробормотал Седлецкий.

Генерал Федосеев только покосился на него и ткнул пальцем в цепь холмов, рыжеющих в километре от дороги:

— Оттуда стреляли. Господствующие высоты, что вы хотите.

— Оттуда, — подтвердил майор Алиев, поворачиваясь к московским гостям.

При свете дня было заметно, что майор совсем молод — лет двадцать пять, не больше. Старили его только дикие усы да землистая от давнего недосыпа кожа под глазами. Солнце светило из-за холмов, и Алиев напряженно туда поглядывал, прикрывая лицо козырьком ладони.

Сюда бы туристом приехать, думал Седлецкий, вглядываясь в широкую всхолмленную долину, ограниченную у горизонта цепями гор. Неподалеку от дороги начинался пологий склон в балку, из которой торчали макушки берез, за балкой тянулся ярко-зеленый клин молодой кукурузы, потом поднимался холм, похожий на спящего медведя, а дальше, уже затянутые дымкой, вставали первые отроги, на которых еще можно было различить детали вроде крохотного ажурного столба высоковольтной линии. Потом воздух сгущался до грозовой синевы, и из этой темной неподвижной массы, словно существуя отдельно от земли, возносились к небу причудливые белые зубцы ледников.

В эту прекрасную горную страну до отторжения от России ездили отдыхать и пить целебную воду сотни и сотни тысяч людей. Они катались на лыжах по снегам высокогорья, штурмовали пики, дышали воздухом альпийских лугов.

Когда-то здесь сменяли друг друга скифы и гунны, хазары и аланы, арабы и монголы, татары и византийцы… На горных перевалах встретился тут Восток и Запад, народы и наречия, давшие цивилизацию, тюркскую по языку и верованиям, но европейскую по культурным корням. В этих горах русские инженеры еще в прошлом веке, во время той Кавказской войны, строили причудливые оборонительные сооружения, контролировавшие речные долины. Башни с контрфорсами до сих пор виднеются по излучинам всех больших рек. Здесь навсегда застряли альпийские стрелки дивизии «Эдельвейс», рвавшиеся по приказу Гитлера в Индию…