Андрей Воронин - Спецназовец. Сошествие в ад

Нынешним утром в метро для него все складывалось более-менее неплохо. Олегу удалось протиснуться в последний вагон и занять свой клочок пространства. Благо до банка было ехать всего пару станций, и он мог не бояться, что задохнется среди запахов кислого пота, пива, сигарет и обильно израсходованного парфюма.

Он уже подъезжал к нужной станции и собирался выходить, нерешительно протискиваясь к дверям, когда в кармане требовательно завибрировал мобильный.

Бобриков почувствовал, как его изнутри обдало холодом. Он сразу же подумал, что это звонит начальник, который, несмотря на все его заслуги и старательность, вполне мог лишить премии всего лишь за одно опоздание.

В левой руке Бобриков держал портфель с документами, а правой рукой держался за поручень, боясь его отпустить. Всякое бывает. Не очень, знаете ли, приятно экстренное торможение поезда, когда все люди летят кто куда, прямо как куклы с магазинных полок.

«Сволочь! – озлобленно подумал Бобриков про своего шефа. – Он любит звонить не вовремя. Хорошо, хорошо… Это он пока на коне, посмотрим, что будет через пять лет. К этому времени меня точно поставят начальником. Может, и в состав правления войду, если очень повезет. Тогда я ему покажу, где раки зимуют».

Довольствуясь эмоциональным бурлением, Бобриков продолжал держаться за поручень и не отвечал на вызов. Едва он вышел из вагона, как телефон снова завибрировал.

Бобриков глянул на экран, обнаружил, что звонок с незнакомого номера, и машинально ответил на вызов:

– Алло!

– Олег, привет! – сквозь грохот прибывающего поезда раздался до боли знакомый голос.

Но кто именно звонит, Бобриков вспомнить не мог.

Да и неловко было ему в этом признаться. Мало ли что, человек может и обидеться.

– Привет! – сказал он и замолчал, ожидая, что сообщит собеседник.

– Нам нужно встретиться. Сегодня.

– Это срочно? У меня очень много работы, – с неудовольствием заметил Бобриков. – Я не могу уйти, пока меня не отпустит начальник. А когда он меня отпустит сегодня, я не знаю.

– Это не срочно, а обязательно. Пойми, Бобриков, мы не шутки шутим, а хотим раскрыть преступление.

– Ладно, ладно, – нетерпеливо и в то же время испуганно перебил своего собеседника Олег.

Меньше всего он хотел обсуждать такие вещи по мобильному. Может, его уже прослушивают.

– Тогда вечером, в восемь, на Тверской, посередине платформы. Если все будет хорошо, скажешь: «Неплохой день». Если что-то пойдет не так, скажешь, что сегодня не день, а дерьмо.

– Да-да. Я все понял. Обойдемся без повторений, – раздраженно ответил Олег, больше всего на свете желая прекратить этот неприятный разговор.

Этот абонент, а проще говоря сотрудник ФСБ, всегда звонил с номера, который не определялся, совершенно не интересуясь мнением Бобрикова, хочет он этого или нет, выставлял перед ним требования ведомства и ставил задачи, которые необходимо было решить для их выполнения.

Спрятав телефон в портфель, Бобриков процедил себе под нос пару ругательств совсем как человек, которому испортили единственный выходной.

Его собеседник был до ужаса приставучим и каждый раз звонил неожиданно и в самый неподходящий момент, когда Олег был чем-то занят, куда-то спешил или его настроение ну никак не соответствовало серьезным разговорам.

В то же время Бобриков, начитавшись книг о силовых и разведывательных ведомствах, боялся отказать в сотрудничестве, опасаясь того, что такой отказ может испортить ему всю карьеру, соответственно разрушить всю его жизнь. ФСБ, если уж она решила проникнуть в какую-нибудь структуру, так или иначе своего добьется, и Бобрикову гарантированно будет обеспечено «веселенькое» существование. Поэтому, пускай эта работенка в общественном мнении грязная, позорная и совершенно бесперспективная, он, Бобриков, не хочет ссориться с ФСБ и вынужден делать все, что ему говорят.

После того как Бобриков согласился помочь, задания посыпались на него как из рога изобилия. Мало того что он должен был следить за своим шефом, так от него еще требовали копии документов о финансовой деятельности организации. Стресс на этих заданиях зашкаливал, и по вечерам Бобриков, сидя один в квартире, с тоской думал о своей тяжелой жизни, разбавляя тоску купленным в магазине итальянским вермутом. Ситуация складывалась критическая. Он и так работал в банке за двоих, а тут еще постоянно прессовала ФСБ. Видите ли, Олег должен был регулярно подавать им актуальную информацию, а то, что он устал до смерти, их совсем не интересовало, равно как и то, что за его опасную работу они не платили ни копейки, а только обещали ему освобождение от уголовной ответственности и тешили его самолюбие похвалами идеологического характера, мол, «Родина-мать тебя никогда не забудет» и «ты работаешь на благо всей страны».