Бретт Холлидей - Блондинка сообщает об убийстве. Бриллианты вечны. Белый какаду

Бонд чиркнул зажигалкой, и едва газета запылала, он швырнул ее в сторону бочек с бензином. Жадные языки пламени чуть было не коснулись его, когда из последних сил он рывком забросил свое тело в кабинку дрезины. Но Тиффани уже отпустила тормоз, и они поехали.

Раздался скрип, посыпались искры из-под колес, но они уже проскочили стрелку и мчались по главной линии. Спидометр показывал пятьдесят километров в час, волосы Тиффани развевались подобно золотому знамени.

Бонд оглянулся и посмотрел на оставшийся у них за спиной столб огня и дыма. Ему казалось, что он слышит треск сухого дерева и крики сладко спавших сторожей, выскакивающих из своих мягких постелей. Если бы только огонь смог добраться до Уинта и Кида, до пульмановского вагона и тендера «Пушечного ядра», чтобы покончить и с гангстерами, и с их игрушками!

Но у него с Тиффани и своих проблем хватало. Интересно, сколько сейчас времени? Бонд вдохнул прохладный ночной воздух и попытался заставить мозг работать. Луна стояла низко. Четыре утра? Бонд, морщась, сел рядом с девушкой на откидное кресло.

Он обнял ее за плечи, а она повернулась к нему и улыбнулась. Стараясь перекричать шум мотора и стук колес, она крикнула:

— Отличное начало! Как в кино с Бастером Китоном. Как ты себя чувствуешь? — И, взглянув на его разбитое лицо, добавила:

— Выглядишь ты просто ужасно...

— Главное — ничего не сломано, — сказал Бонд. — Наверное, это и значит «восемьдесят процентов».

Он болезненно улыбнулся.

— Но уж лучше, когда тебя бьют, чем когда в тебя стреляют.

Губы Тиффани скривились.

— А мне пришлось сидеть там и делать вид, что меня все это не касается. Спэнг следил за мной, пока тебя били. Потом они связали тебя, бросили на пол в гостиной и, довольные собой, ушли спать. Я целый час просидела в своем купе, прежде чем начать действовать. Самое страшное было — приводить тебя в чувство.

Бонд крепче обнял ее.

— Когда говорить будет не так больно, я скажу все, что о тебе думаю. Но как же ты решилась, Тиффани? Ведь если они поймают нас, тебе будет худо. А что собой представляют эти двое, Уинт и Кид? Что они смогут сейчас предпринять? Я бы, честно говоря, с удовольствием еще раз встретился с ними.

Девушка отвела взгляд.

— Я никогда не видела их без капюшонов. Говорят, что они из Детройта. Никто никогда о них доброго слова не молвил. Они делают всю грязную работу. Сейчас они, скорее всего, уже пустились за нами, но обо мне не беспокойся. — Она снова посмотрела на Бонда, и глаза ее сияли счастьем. — Главное — добраться до Риолайта. Там надо будет раздобыть машину и пересечь границу штата, уехать в Калифорнию. Денег у меня полно. Мы вызовем тебе врача, примем ванну, переоденемся и сядем думать. Пистолет твой у меня. Его принес кто-то после того, как они закончили вытаскивать по частям тех двоих, что ты отделал в «Розовой подвязке». Когда Спэнг ушел спать, я его и подобрала.

Она расстегнула рубашку и достала из-за пояса пистолет.

Бонд взял «беретту», хранящую тепло тела Тиффани. Он вытащил обойму. В ней оставалось три патрона. И один в стволе. Бонд вогнал обойму на место, поставил пистолет на предохранитель и сунул за пояс. Впервые он осознал, что пиджак исчез. Один из рукавов рубашки висел лохмотьями, и он оторвал и выбросил его. Пощупал правый задний карман брюк: портсигар пропал. Но паспорт и записная книжка в левом заднем кармане были на месте. Он вытащил их, рваные и мятые. Но деньги по-прежнему лежали в записной книжке. Он сунул документы обратно в карман.

Какое-то время они ехали молча, и тишину ночи нарушали лишь рокот мотора, да перестук колес. До самого горизонта узкие полоски рельсов были прямыми, только в одном месте серебряная линия прерывалась: там была ветка, отводившая покрытую ржавчиной и бурьяном колею вправо, в горный массив. Слева же не было ничего, кроме бесконечной пустыни, на краю которой первые проблески солнца смутно обрисовывали голубым контуром заросли кактусов, а на расстоянии около трех километров отсвечивала металлом полоса дороги № 95.

Дрезина весело неслась вперед. Никаких приборов в ней не было, кроме тормозного колеса и рычага с резиновой рукояткой подачи топлива, которая была повернута до отказа. Стрелка спидометра стояла на пятидесяти километрах в час. Пролетали километры и минуты, и Бонд все чаще посматривал назад, изучая встающее там красное зарево.

Они ехали уже около часа, когда Бонд замер, скорее почувствовав, чем услышав, пульсирующий монотонный звук, исходящий от рельсов. Он опять оглянулся. Не чудится ли ему этот малюсенький желтый огонек на фоне горящего городка-привидения?