Бретт Холлидей - Блондинка сообщает об убийстве. Бриллианты вечны. Белый какаду

Он посмотрел поверх головы Бонда на охранника:

— Уинт, позови Кида, да скажи ему принести бутсы.

Бонд сидел молча, собирая в кулак волю и выдержку. Спорить со Спэнгом смысла нет, да и бежать некуда: вокруг пустыня. Ничего, он вылезал и не из таких передряг. Только бы они не убили его сразу. А для этого он должен молчать. Молчать и думать об Эрни Курео, о Феликсе Лейтере.

И может быть, о Тиффани Кейс. Он посмотрел на нее. Она сидела, наклонив голову, внимательно изучая ногти на руках.

За спиной Бонд услышал шаги обоих охранников.

— Выведите его на платформу, — сказал Спэнг. Бонд заметил, как он быстро облизнул узкие губы кончиком языка. — Бруклинский вариант. На восемьдесят процентов. Ясно?

— Ясно, босс, — это был голос Уинта, и в нем сквозило нетерпение.

Двое в капюшонах уселись рядом на красную кожаную банкетку напротив Бонда. На пол рядом с собой они поставили футбольные бутсы и начали расшнуровывать ботинки.

Черный облегающий водолазный костюм сильно жал. От него болело все тело. Черт побери это Адмиралтейство! Когда же там наконец запомнят его размер?! На глубине было очень темно, и течение било его об заросли кораллов. Придется ему выгребать против этого течения. Но что это коснулось его руки? Что это?...

— Джеймс. Бога ради, Джеймс, — ее губы отодвинулись.

В этот раз она ущипнула обнаженную, всю в кровоподтеках руку изо всей силы, и Бонд наконец открыл глаза, посмотрел на нее, двинув разбитыми бровями, и застонал.

Она потянула его за руку в ужасе, что он опять выскользнет. Видимо, он понял, что от него хотят, так как перекатился на живот и кое-как приподнялся на четвереньки. Но голова его, повиснув, все еще касалась пола, как у раненого зверя.

— Ты можешь ходить?

— Погоди, — разбитые губы едва сумели прошептать одно слово, звук которого показался странным даже ему самому. А ей, видимо, и подавно.

— Погоди, — вновь сказал он, пытаясь определить нанесенный телу ущерб. Он мог ощущать руки и ноги, двигать головой. Он видел тени и слышал ее голос. Значит в общем — в порядке, но совсем не хотелось двигаться. Воля его была подавлена. Он просто безумно хотел спать. Или даже умереть. Все, что угодно, лишь бы ослабить охватившую его боль, режущую, колющую, грызущую внутренности, лишь бы забыть о том, как две фигуры в капюшонах били его ногами в футбольных бутсах.

Как только он подумал об этих двоих и о Спэнге, к нему сразу вернулось желание жить, и он сказал:

— Порядок.

И еще раз:

— Порядок, все нормально, — чтобы она все точно поняла.

— Мы в гостиной, — прошептала девушка. — Мы должны добраться до края станции. Это — налево, за дверью. Ты слышишь меня, Джеймс? — Она протянула руку и убрала с его лба мокрые, свалявшиеся волосы.

— Поползу, — сказал Бонд. — Иди.

Девушка встала и открыла дверь. Сжав зубы, Бонд выполз на залитую лунным светом платформу. Когда ему на глаза попалось темное пятно на ней, ярость и жажда мести придали ему сил, и он, качаясь от боли, поднялся на ноги, пытаясь прогнать стоявшие перед глазами красно-черные волны. Тиффани Кейс, обхватив его руками за талию, помогла ему доковылять до края платформы. Прыжком это нельзя было назвать: они просто свалились на насыпь, рядом с блестевшими рельсами.

Там, на рельсах, стояла дрезина.

Бонд замер, уставившись на нее.

— А бензин?... — кое-как выговорил он.

Тиффани показала рукой на стоявшие у стены вокзала железные бочки.

— Только что заправила, — шепнула она в ответ. — Они пользуются ею для проверки путей. Я умею управлять, а стрелки перевела заранее. Быстрее. Залезай, — выдохнула она. — Следующая остановка — Риолайт.

— Ну и девчонка! — прошептал Бонд. — Но ведь шум поднимется страшный, как только мы тронемся. Подожди, есть идея. Спички у тебя есть?

Боль понемногу отпускала его, но дышал он с трудом, стараясь не двигать губами. Взгляд Бонда уперся в здание вокзала, построенное из хорошего, сухого дерева...

Девушка была одета в рубашку с брюками, из кармана которых она достала зажигалку и протянула ему.

— Что за идея? — спросила она. — Нам надо быстрее сматываться.

Но Бонд уже был у железных бочек, отвинчивая крышки и выливая содержимое на платформу и на стены здания. Расправившись с полдюжиной бочек, он подошел к Тиффани.

— Запускай, — сказал он. Преодолевая боль, он наклонился и поднял лежавшую на насыпи скомканную газету. За спиной у него послышался визг стартера, и маленький двухтактный мотор деловито заурчал.