Владимир Смирнов - Граф в законе. Изгой. Предсказание

— Мы боимся? — с наигранным возмущением спросил Потапыч. Он тоже выпил, поморщился. — Не обижайте нас, уважаемый Константин Николаевич. Тебе налить, Сергей?

— Нет, чуть позже…

Обрадованно захихикал сынок Климова, вырывая волокнистые куски с хребта рыбины и отправляя их в рот.

— Во-во, боится!

— Не боится, а пропускает, — наставительно уточнил Потапыч.

Но Константин, казалось, уже не слушал его, опьяненно расслабился, вновь протянул вперед длинные ноги — из-под грязных ботинок торчали оборками серо-зеленые носки.

— Ой, братцы, как выпить-то хотелось… А вы тут как тут… Такого, поди, и в сказке не бывает…

— Это уж точно. В сказке выпить никто не предложит, — заметил Потапыч и тут же осторожно спросил: — Неужели и за выпивкой теперь надо приезжать в Москву?

До Константина Климова смысл вопроса дошел не сразу. Продолжая сосредоточенно жевать рыбу, он ответил неопределенно:

— Да нет… Дела тут всякие…

— Что за дела, если не секрет? — новый вопрос был задан вроде бы мимоходом: Потапыч за портфелем опять наполнял стакан водкой.

— Вам, милицейским, нельзя все рассказывать, вы тут же в охапку и в тюрягу… — Подумал, пожевал, помял пальцами рыбину. И, видимо, пришел к решению:

— Все равно ведь разнюхаете… Я тогда не сказал. Струхнул…

— Разнюхаем! — с сожалением вздохнул Потапыч. — Такая уж наша работа…

Искоса глянув за портфель, Константин вдруг обратился к молчавшему справа от него Сергею:

— Вот вы, к примеру, скажите ему, — указал пальцем на Потапыча, — что в детстве брали у мамки из шкафчика деньги на мороженое…

Сергей, делая вид, что не прислушивается к их разговору, чуть откинулся в удивлении, но ответил без промедления:

— Было такое. Только я хотел стать большим коллекционером и как-то взял деньги не на мороженое, а на марки, — вспомнил Сергей об одном из увлечений Алябина.

— Вот и я на марки беру, — воодушевленно подхватил Константин.

— У кого? — резко повернул Потапыч в нужное для него направление.

— А не арестуете меня?

— Давай-ка, дружок, сначала выпьем, — с братским участием в голосе предложил Потапыч.

Они выпили, на этот раз и Сергей не отказался. Закусили помидорами, хлебом с сыром…

— Так у кого? Вы не сказали… — без интереса, без любопытства произнес Потапыч.

Теперь, уже вполне доверяясь собеседникам, Климов открылся:

— У отца родного… Разве же это преступление, а? Скажите?..

— Нет. У отца можно, — уверенно сказал Потапыч. — При условии, что он не возражает…

— Да он не знает об этом… И никогда не узнает… Я ж разве во вред… Я ж только себе для пользы… Вреда ему никакого… — Возбужденный желанием поделиться и получить одобрение своих действий, сынок Климова комкал, недостраивал фразы.

Однако Потапычу важнее было выяснить другое:

— Сколько раз брали?

— Да не помню, — беспечно отмахнулся тот.

— Понемногу?

— Мелочишку… На бутылку. И все… А у него там в сундучке пачки лежат… Так я ни разу целой пачки не взял.

— Молодец! — одобрил его Потапыч.

— А что, и вправду… Там денег тьма-тьмущая, а я только на бутылку, не больше… Для него незаметно… А мне хорошо… Выпить можно…

— И много уже взяли?

— Да нет… Там же деньжата не убывают.

— Давно ходите к нему на квартиру?

— С зимы… Да чепуха это все… Я ж только по субботам хожу, когда они на даче.

— А ключ у вас откуда, Константин Николаевич? — не снижал темпа Потапыч…

— Да что ключ… Я ж слесарил долго… Ключ для меня плевое дело… Раз-два и готово… — Он говорил уже пьяно, хвастливо.

— И сегодня там были? — спросил Сергей.

— Не, сегодня не был… Зайду еще… А может, и нет… — И, как бы застыдившись своего признания, повернулся к Потапычу, спросил озабоченно: — А что, брать у родного отца деньги нельзя? Неужто и такое у вас тюрягой пахнет?

Теперь уже Потапыч не спешил с ответом, разглядывая попрошаек-воробьев, снующих неподалеку от климовских ботинок.

— Это зависит от многого, — начал он назидательно. — Во-первых, от того, сколько вы взяли денег. Во-вторых, как отнесется к этому ваш папаша, когда узнает. В-третьих, не украдено ли что-нибудь другое в квартире. В-четвертых…

Его прервал явно опьяневший сынок Климова, на этот раз с тревожным беспокойством потребовав ответа:

— Так пахнет судом или нет?

Потапыч уверенно кивнул:

— Пахнет. Еще как!

— В чем же моя-то вина? — Климов-младший был искренне удивлен, как чеховский злоумышленник, который отвинчивал гайки на железнодорожных путях — лучшие грузила для рыбалки.