Владимир Смирнов - Граф в законе. Изгой. Предсказание

«А как стрижешь?»

«Э-э-э, уметь надо. В клинике хирург много ли заработает? А я делаю пластические операции в особом месте и особым людям, которым надо скрыться от жен, от милиции, от деловых партнеров. Такие находят меня сами по домашнему телефону: 454–13-48. Никогда не скупятся».

У Виктора зародилось крамольное желание: « А что если я?..» Вскоре увесистые пачки ассигнаций стали аккуратно выстраиваться стопками на коленях Виктора.

— Пересчитывать будешь? — спросил Восклицательный Знак.

— Зачем? Я тебе верю.

«Ты встаешь и уходишь. Забудь нашу встречу, меня. Совсем забудь. Будто ее не было».

Когда рассовывал банковские пачки по карманам, где-то внутри трусливо и подленько заискрило: «Бежать! Подальше отсюда! Бежать!»

Однако ни отчаянные призывы настороженного рассудка, ни отяжелевшие и разбухшие от денег карманы уже не могли остановить Вика. Дурманящий охотничий азарт приковал его взгляд к дверям Сбербанка. Отсюда, сквозь деревья, как хищник из укромной засады, цепко высматривал он свою возможную жертву, уже не ради денег, ради забавы.

Удалось заманить седовласую матрону, одетую подростком, благообразного старичка, лысого, толстого, почему-то показавшегося Виктору разжиревшим нищим. Необычно легко поддалась его магнетизму роскошная черноволосая секс-бомба. Поднимаясь со скамейки, она так призывно колыхнула грудью и заиграла бедрами, что у Виктора захватило дух от вожделения. «Но куда ее вести?» — подумал он обреченно, вспомнив многолюдное общежитие.

Вспыхнувшая плоть вдруг отрезвила его, вывела из охотничьего укрытия и вновь усадила на старую жесткую скамейку декоративной рощицы.

Перед ним на кусте светилось в закатных лучах большое кружево паутины. Жирный сытый паук, дрожа от нетерпения, подтягивал чувствительными ножками в свое идольское требище судорожно бьющуюся сиреневую мушку… Ощутив тяжесть пиджака, словно в карманах лежали не деньги, а кирпичи, Виктор горько усмехнулся: минуту назад он, как и этот сытый паук, находился во власти слепого, безотчетного побуждения, того самого, которое отличает животное от человека.

Он встал и пошел. Куда? Не знал. Только не в общежитие. Там Пан. Курсовая.

Завернул в маленький магазин «У Алины», чтобы купить какую-нибудь сумку для тяжеленных денежных пачек. Его встретила симпатичная румяная продавщица, явно соскучившаяся по покупателям.

— Здравствуйте! Что хотите приобрести?

«Фу, какой противный мальчишка. Славка рядом с ним кинозвезда. Ой, скорей бы вечер!»

Виктор обиженно насупился. Нет, у нее он ничего покупать не будет.

На столике за прилавком лежала туго набитая инкассаторская сумка с металлической застежкой. И ожил сытый хищный паук. Все силы сопротивления предательски обернулись острым нетерпением…

«Я инкассатор. Ты знаешь меня. Я инкассатор. Ты должна передать мне эту сумку».

— Рано вы сегодня, — с другой, полуофициальной интонацией произнесла не очень-то уж и симпатичная продавщица, передавая Виктору холщовую сумку и заполненный бланк.

— Здесь… — ткнула мизинчиком в уголок листа.

Виктор достал авторучку, крупно, почти печатными буквами вывел: «Иванов».

«Ты забыла меня… Ты забыла все, что здесь произошло… Забыла…»

Лишь на улице досада и страх смешались в отчаянно гнетущее чувство. Он уже не шел, он бежал. Бежал от того, что сделал в рощице, здесь. Бежал от своих животных пристрастий. Все время чудилось: следом спешит кто-то, призванный карать и наказывать таких, как он.

Мелькнуло перед глазами прямоугольное объявление: «Сдается трехкомнатная квартира». Мелькнуло как спасение.

Дверь открыла немолодая интеллигентная женщина, зябко кутающаяся в оренбургскую шаль.

— Я по поводу квартиры.

— Вы один? — женщина подозрительно, с нескрываемым любопытством оглядела его с головы до ног. Так впервые оглядывает ребенок слона в зоопарке. — Для одного дороговато.

— Цена не имеет значения, — торопливо выпалил Виктор.

— Тогда… — Она подумала: «Занимательный фрукт!» — и решилась: — Пожалуйте ваш паспорт.

Обязательные формальности (изучение паспорта, плата за месяц вперед в обмен на ключи, демонстрация достоинств всей квартиры, расспросы, вопросы, опросы) длились изнурительно долго. Наконец, заперев оба замка, Виктор устало прислонился к стене. Все! Окончился день. А завтра? Завтра все будет по-другому — не так позорно, как сегодня.

Он побросал пачки денег на дно бельевого шкафа, прикрыл их скомканной простыней и, не раздеваясь, упал на кровать.