Владимир Смирнов - Граф в законе. Изгой. Предсказание

Вик снова улыбнулся.

— Иисус Христос — и я. Согласитесь, неудачная аналогия.

Но старик был невозмутимо серьезен.

— Кто знает, кто знает… — многозначительно произнес он, глядя через толстые стекла очков, как сквозь стену, в неведомую даль.

Чтобы завершить эти популярно-пространные, прикрытые таинственностью рассуждения, Вик повернул тему в другое русло.

— Скажите, как называется то, что я умею делать?

— Как называется? — Старик задумался, усиленно копаясь в своей патриаршей памяти. — Есть у нас такое понятие — «эмпатия». Так называемая целенаправленная, центрированная психотерапия, при которой врач вступает в глубоко личностный контакт с клиентом. Существуют и другие методы деликатного вхождения в мир другого. — Он неожиданно замолчал, пошамкал, видимо, забыл текст давно не читанной лекции. — Нет, это здесь не подходит. Лучше так: ваш случай есть не что иное, как мгновенное гипнотическое внушение. Впрочем, и это не точно.

Вик понял: пора кончать беседу.

«Меня здесь не было. Вы все забыли. Вы все забыли. Я только что вошел. Вы недовольны… Хотите выпроводить меня…»

Лицо старика приняло сурово-официальное выражение.

— Значит, так, — сказал он весомо. — Пусть вас запишет лечащий врач. И приходите в строго назначенное время. До свидания!

Тихонько попятился Вик к дверям, словно боясь вспугнуть внушенный патриарху настрой.

Господи, дай мне силы обуздать в себе зверя, не выпускать злой дух на разбой!

Солнце услужливо освещало перед Виктором широкую улицу, а на душе звенели медью военные марши. Смирившийся город расстилался перед ним в почтительном ожидании. Так уверенно мог шагать только мессия.

Но сам мессия до сих пор не осознал своего предназначения, лишь надеялся: там, впереди, все прояснится.

В небольшой березовой рощице, сжатой рядами хрущевских пятиэтажек, он присел на самодельную скамейку. За деревьями высвечивались солнцем стеклянные вывески: «Булочная», «Сбербанк», «Срочное фото», а под ними суетно, как муравьи, двигались людишки, каждый со своими сокровенными, приземленными помыслами.

Из Сбербанка вышла пожилая женщина. Вик обратил внимание на ее прямую княжескую осанку, величаво-независимую походку, когда все движения скупы и сдержанны. Она избрала узенькую тропку, которая вилась неподалеку от скамейки, где сидел Виктор. «Неужели у этой княгини в голове то же, что и у тех, больничных?» — подумал Виктор.

Когда женщина приблизилась к скамейке, он решил провести еще один психологический эксперимент.

«Ты устала… Ты хочешь отдохнуть, побеседовать со мной… Иди сюда… Садись рядом».

Женщина послушно повернула к нему, присела на краешек скамейки.

— Утомились? — спросил он приветливо.

Она вздохнула благодарно:

— Заботы, заботы… Куда от них денешься?..

«Теперь думай, думай о своих заботах!»

Женщина положила на колени объемистый старомодный ридикюль, чуть склонила голову.

«Последний раз беру… Хватит!.. Пропьет ведь, мерзавец… Ничего не купит… Знает, что отец оставил деньги, и клянчит, бессовестный… Последний раз испытаю его…»

Виктор повел свою игру дальше.

«Ты сняла эти деньги, чтобы отдать мне. Сейчас ты их достанешь и положишь возле меня…»

И женщина, действуя как во сне, отомкнула ридикюль, вынула пачку денег, положила их на скамью ближе к Виктору.

— На тебе, сколько просил, — сказала по-матерински строго, — только на дело их потрать, хорошо?

«Теперь ты встанешь и уйдешь».

Женщина легко поднялась и, не замечая Виктора, будто его здесь и не было, поспешила к тропинке.

И только тут он опомнился. Стало скверно и душно от стыда. Хорошенькое начало — ограбил беззащитную женщину!

— Вы деньги оставили на скамейке!

Она обернулась. Взгляд у нее был отсутствующий, рассеянный.

— Я? Какие деньги? A-а, эти! Надо ж, какая стала растеряха. Спасибо, голубчик.

Виктор вернулся к скамейке, грустно размышляя Об этой несчастной «княгине», о деньгах, которые ему тоже пригодились бы…

Из дверей Сбербанка на тропу вышел настолько длинный, прямой и худой человек, что, переверни его вниз головой, получится идеальный восклицательный знак.

И его Виктор мысленно пригласил посидеть рядышком. Закурили. Точнее, курил Восклицательный Знак, а Виктор, держа между пальцами дымящуюся сигарету, напряженно «вслушивался» в его раздумья, мечтания.

«Пежо» — это вещь. Катану на юг. А там… Кайф! «Жигуленка» Люське подарю. Заслужила. Чего жалеть? Бумажонок хватает. Стригу, сколько хочу…