Николай Леонов - Плата за жизнь

Такие разные, они встретились в МУРе, когда одному было за двадцать, другому под сорок. Невзлюбили друг друга, но известно: вода камень точит. А как однажды сказал Орлов: «Сыщик — не профессия, а диагноз», и, «чтоб не пропасть поодиночке», они стали друзьями.

Орлов расстегнул мундир, ослабил галстук, вздохнул, кашлянул и сказал:

— Между прочим, моя контора не проходной двор, господин полковник. Слезь с подоконника и не смотри в окно.

Гуров согласно кивнул, достал сигареты.

— Слышал, твоего зама прокуратура в камеру пригласила…

— Кажется, еще вчера ты был худенький, голубоглазый, наивный, — перебил Орлов и взглянул на часы.

Верочка принесла поднос с кофе. Генерал увидел, что чашки три, спросил:

— Станислав? — Он делал ударение на втором слоге, что придавало имени иностранный оттенок. — Зови.

Девушка дернула плечиком, насмешливо хмыкнула, расставляя чашки: ведь их было три, все ясно без слов.

— Разрешите? Здравия желаю! Явился, прибыл, готов служить! — выпалил чуть ли не в одно слово Станислав Крячко, переступая порог.

— Входи, присаживайся, рад видеть, — в тон пришедшему ответил генерал.

Гуров лишь кивнул, так как с полковником Крячко он сегодня уже виделся. Три месяца назад вместе уволились, теперь вместе вернулись. В их связке Гуров был ведущим. Крячко признавал старшинство друга легко, без комплексов, часто с радостью. Много лет назад Гуров работал в МУРе в группе Орлова, вскоре сам возглавил группу, и в нее из района пришел Крячко. Станислав был немного моложе Гурова, но тоже полковник и опер-важняк. Он не обладал стратегическим мышлением, как Орлов, не мог сравниться с Гуровым как психолог и тактик, но в сыщицком чутье друзьям не уступал.

Полковник Крячко в этом году собирался отметить сорокалетие. Он чуть ли не двадцать из своих сорока проработал в розыске. Начинал помопера, бегал по вокзалам, задерживал карманников, барыг, которые в те годы не назывались коммерсантами. В прошлом году он стал начальником отдела МУРа, но пришел новый начальник — взаимоотношения не заладились. В это время Гуров заявил о своем уходе из милиции. Они ушли вместе, теперь вместе вернулись. Недавно убили депутата Думы, власти с удивлением узнали, что в столице стреляют, причем преступники разбираются не только с коммерсантами и с банкирами, друг с другом, но могут пальнуть и в члена парламента, что настораживало. Тут же предложили уволить министра внутренних дел, но Думе кто-то шепнул, что у министра и пистолета нет, и защиты от него ждать нечего.

А возможно, все это вымыслы, и пистолет у министра имеется.

Факт остается фактом: возвращение в альма-матер двух не самых плохих, а, по слухам, так просто отличных сыщиков было своевременным. В кадрах друзей даже не ругали, лишь слегка пожурили, как добрый педагог журит любимого отличника за шалости и прогул урока.

Генерал Орлов сам оформил документы на пенсию: устал, да и начальству изрядно надоел, чуть было приказ не подписали, в последний момент опомнились, сказали: мол, обожди чуток. Он был человек обстоятельный и неторопливый. Гуров, хотя в штате не числился, крутую историю с напарником раскручивал. Затем, как говорилось, депутата не вовремя убили, генерала придержали, а через несколько дней о его уходе на коллегии уже никто не говорил, а может, приказ потеряли — всякое случается.

Обо всем этом и многом другом думали друзья, попивая кофеек в скромном кабинете начальника уголовного розыска России.

— Нашастались по крышам… — сказал Орлов лишь для того, чтобы прервать гнетущую паузу. — У меня приятель на Канарские острова летал, рассказывал: райская жизнь, однако вернулся.

Гуров промолчал. Крячко глянул на него, вздохнул:

— У него, видно, деньги кончились. Лев Иванович, я по твоей вине шубу супруге справить не успел.

— Ты «Мерседес», хоть и подержанный, Борису не вернул и, судя по твоей физиономии, возвращать не собираешься. — Гуров отлепился от подоконника, подошел к столу, погасил в пепельнице сигарету. — Петр Николаевич, у тебя хороший компьютерщик имеется?

— Ну? — Орлов взглянул настороженно. — Я вас, мальчики, еще по месту не определил. А каждый солдат должен быть к своему котелку приписан.

Зазвонил один из телефонов, уже тренькал другой. Орлов взглянул недовольно, снял обе трубки, в одну сказал, чтобы подождали, по второй, представившись, начал переговоры, покосился на друзей, сказал:

— Они оба у меня, господин генерал-лейтенант… И плохо, что вам докладывают. Доносчики должны стучать только мне… Я тоже стучу… Хорошо, — Орлов кивнул, положил трубку, ответил по другой: — Слушаю вас.