Владимир Мильчаков - Таких щадить нельзя

Нельзя сказать, что Наум Абрамович не ждал войны. Даже больше, он рассчитывал именно на войну. Ведь должно же когда-нибудь кончиться это слишком затянувшееся безобразие, когда приличным людям невозможно поднять головы, когда все надо делать для всех и жить, как все. Должно же прийти такое время, когда капиталы, завещанные отцом и полученные от тестя, превратят Наума Абрамовича в крупного коммерсанта, владельца шикарных магазинов и собственных домов. Но Наум Абрамович ждал совсем не такой ужасной войны. Он скоро сообразил, что идущая с Запада война грозит ему больше, чем кому-либо другому.

Поняв это, Наум Абрамович собрал семейный совет. На этом совете, в присутствии только жены и тещи, им была сказана фраза, на долгие годы ставшая основным законом для всей семьи:

— В этой войне главное — выжить! — сказал Наум Абрамович притихшим женщинам и многозначительно поднял вверх указательный палец.

Во исполнение этого закона еще задолго до массовой эвакуации семья Арского переселилась далеко на восток, в крупный азиатский город, где у жены и тещи проживало немало близких и дальних родственников.

Обосновались на новом месте. Алевтина Моисеевна во всеуслышание заявила, что она, как истинный патриот, а суровые дни войны не может сидеть дома. Через полмесяца она нашла работу в одном из орсов, создававшихся в то время при каждом крупном предприятии и учреждении. Вскоре Алевтина Моисеевна стала незаменимым работником. Ее ценила не только орсовская верхушка, но и руководство всего огромного завода за оперативность и умение добиваться удовлетворения любых заявок.

Наум Абрамович присоединился к семье значительно позже. Он не мог оставить работу инкассатора на заводе, коллектив которого объявил себя мобилизованным до конца войны. И эвакуировался Наум Абрамович одновременно с заводом, продолжавшим выпускать танки до тех пор, пока снаряды вражеской тяжелой артиллерии не начали рваться у самых цехов. В сумятице эвакуации Наум Арский не успел раздать всех сумм, полученных им за несколько часов до отъезда. Из-за этой же сумятицы он вместо эшелонов, идущих на Урал, куда эвакуировался завод, попал в эшелон, направляющийся в Среднюю Азию. Впрочем, время тогда было тяжелое. Пропадали суммы более значительные, чем та, которую вез с собою Арский, да и люди… Что говорить, под огнем бомбежек и артобстрела бесследно исчезали тогда более значительные личности, чем рядовой инкассатор.

Воссоединившись с семьей, Наум Абрамович больше полугода держал себя тише воды, ниже травы. В момент эвакуации он однажды попал под бомбежку. Правда, от того места, где лежал, уткнувшись носом в землю, Наум Абрамович, ближайшая бомба взорвалась достаточно далеко. От взрывной волны его надежно укрыла крепкая каменная стена. Однако после бомбежки он в числе других пострадавших был доставлен на ближайший медпункт. Хотя состояние его было признано отличным, Арский добился выдачи ему справки о легкой контузии. Эта справка сейчас очень помогла. Он полгода лечился в разных поликлиниках, жалуясь на «последствия контузии». На него был заполнен не одни десяток лечебных карточек, где в графе «На что жалуется больной» среди многих болезненных явлений обязательно фигурировало «ослабление памяти» или «провалы в памяти».

Убедившись, что ему никто не угрожает, Наум Абрамович устроился на работу. Идти служить в учреждение или, упаси бог, на завод он сейчас не хотел. Мало ли что может случиться! Инженеров часто перебрасывают. И на новом заводе могут встретиться знакомые со старого места службы. Наум Абрамович, до сих пор ходивший гладко бритым, отпустил себе бородку и небольшие, но вполне приличные усы. Работать он устроился заведующим ларьком газированных вод. Собственно говоря, он был заведующим, продавцом и даже дворником — все в одном лице. Таков уж штат, отпущенный на ларьки газированных вод.

Встал Наум Абрамович на эту работу временно, но вот уже полтора десятка лет не думает с нею расставаться. Если умело манипулировать сиропами и водой, можно творить чудеса, тем более здесь, в Средней Азии, где жаркое солнце изо всех сил старается загнать каждого человека в парусиновую тень ларька, торгующего холодной, бьющей в нос газированной водой. Да и покупатели не дорожатся сдачей. У редкого хватит терпения дожидаться пятачка, а то и гривенника, когда желающих утолить жажду много, а продавец один. В общем, Наум Абрамович понял, что нашел золотое дно, с которого не спеша и с толком можно снимать слой за слоем. Главное же — это вежливость и обходительность. Нужно, чтобы каждый покупатель отходил от твоего ларька умиленный, не заметив, что сироп подозрительно жидок, а гривенник сдачи недополучен.