Владимир Мильчаков - Таких щадить нельзя

Недостаток средств Жорка и его приятели решили восполнять самым легким, по их мнению, способом — мелкими кражами. Постепенно компания хулиганствующих от безделья подростков-школьников превратилась в шайку мелких воришек.

Такая «внешкольная работа» не могла не отразиться на учебе Жоры Мухаммедова. С трудом перевалив через порог девятого класса, он прочно занял место в ряду неуспевающих. А впереди, как туча, нависали грозные выпускные экзамены. Но тут произошли два события, сделавшие эти грозные экзамены не страшными, а желанными, но недоступными.

Неожиданно арестовали дядю. По тому, как держался он в момент ареста, Жора понял, что тут «дело гиблое». И в самом деле, на суде, раскрывшем целую систему хищений в торговой сети республики, дядя получил двадцать лет. Жора заметил, что дядя доволен таким решением суда. Видимо, сам он ожидал более сурового приговора.

Происшествие с дядей выбило Жору из привычной колеи, изменило его судьбу. Уютный дядин особняк и все его накопленное путем коммерции добро были конфискованы.

Правда, Жора оказался сообразительнее всех. В тот момент, когда перепуганные тетки беспомощно ахали и охали, он успел припрятать несколько ценных вещей, и, скрыв их от конфискации, на некоторое время смог обеспечить себя. Но утаенного не могло хватить надолго, тем более что теперь Жора обо всем, даже о квартире, должен был заботиться сам.

Школа была оставлена под предлогом поступления на работу. Жора действительно пытался устроиться в торговую сеть. Но не тут-то было. Многочисленные дядины друзья и собутыльники шарахались от него, как черти от ладана. Для них племянник бывшего друга и покровителя был сейчас опасным человеком. Вдруг руководящие товарищи или, упаси бог, прокурор, подумают, что они «поддерживают связи» с разоблаченным расхитителем народного добра. Так Жора ничего и не добился от людей, еще вчера лебезивших перед его дядюшкой. Пойти же на завод рабочим, заняться физическим трудом, ему казалось унизительным. Оставался еще один путь — путь легкой наживы, и он повернул на него.

Но и в шайке молодых сорванцов у Жорки не все обстояло благополучно. Его авторитет, как вожака, падал. И в этом был виноват Косой.

Свою кличку Косой получил еще в сорок третьем году за небольшой дефект глаз. В годы войны в наш город вместе с эвакуированным с запада трудовым людом проскользнули и отбросы общества. Втянутый в одну из шаек, Косой еще в конце сорок третьего года, несмотря на молодость, был осужден на долгий срок заключения. Тюрьма не исправила молодого бандита, но многому его научила. Освобожденный по амнистии, Косой случайно познакомился с Жоркой. Вначале они дружили, но вскоре между ними началась борьба за власть над полудюжиной молодых сорванцов. У Косого выявился ряд преимуществ перед Жоркой. Он был опытней, развращенней и подлей своего соперника. Глухая борьба грозила вылиться в настоящее столкновение между Жоркой и Косым, когда случай перетасовал все карты.

Однажды, месяцев пять-шесть тому назад, в солнечный весенний день, Жорка Мухаммедов и его постоянные адъютанты Валерка, Генка и Симка собрались на огромном пустыре за кирпичным заводом. Завод находился на самой окраине города. Случайные прохожие редко появлялись на тропинке, ведущей через пустырь. В общем, условия для встречи теплой компании были самые подходящие. Выбрав местечко потенистее, все уселись прямо на траву в кружок. От нечего делать друзья решили перекинуться в картишки. Играли по «маленькой» не для «интересу», а чтобы убить время. Здесь-то, на пустыре, и разыскал их Косой.

Он подошел и с минуту молча стоял за спиной Жорки, внимательно наблюдая за игрой, Затем, окинув недовольным взглядом пустырь, сердито хмыкнул.

Картина и в самом деле оказалась очень неприглядной. Обширный пустырь только кое- где был покрыт кустиками чахлой травы и колючки. Зато и там и сям громоздились кучки, кучи и целые холмы битого кирпича, обрезков ржавого железа, бумажного мусора и всевозможной дряни, под шумок сваливавшейся сюда домоуправлениями окраинных улиц. Солнце палило совсем по-летнему, и красноватая земля пустыря казалась раскаленной. Легкая пыль, поднимающаяся ветерком с мусорных куч, создавала впечатление, что кучи тлеют на раскаленной земле и слегка дымят. Только в углу пустыря, где велась карточная игра, было прохладно. Заросли ветловника и полдюжины вековых карагачей, потушив лучи солнца в густой листве, сохраняли здесь почти весеннюю прохладу. Но даже сюда доносилось с середины пустыря ядовитое дыхание гниющих мусорных куч. С каждым порывом ветерка и прохладную свежесть прорывались отвратительные струйки кисловатой вони.