Алексей Хапров - Аномалия души

— Ну, и как вчера смотрелся мой «арест»? — спросил я Никодима, готовя этим вопросом «удочку» для забрасывания «крючка».

— Правдоподобно, — хохотнул он. — Бабки так и посчитали, что ты — преступник. Прасковья божилась, что уже давно тебя заподозрила. Громче всех выступала.

— Идиоты, — проворчала Наталья. — Что эти, что те. И что у нас за милиция? Работать вообще не умеют. Кругом людей убивают, а они лишь глазами хлопают.

— Они глазами не хлопают, — возразил я и, сделав паузу, кинул «наживку», на которую рассчитывал сорвать «улов». — Завтра, например, будут болото осушать.

У Никодима вытянулось лицо.

— Осушать болото? Зачем?

— Искать труп Агафония, — простодушно сообщил я. — Если найдут — тело тут же отправят для экспертизы в Москву. Ланько говорит, там есть какой-то институт, где даже по пылинке всё могут вычислить. Так что убийце не сдобровать. Его быстро определят. Как знать, может там и другие трупы найдутся.

Никодим присвистнул:

— Ну и ну!

— Что-то ты вчера мне об этом не говорил, — недовольно процедила моя будущая супруга.

Я сделал вид, что спохватился, и озабоченно хлопнул себя ладонью по лбу.

— Тьфу ты, чёрт! Я же обещал Ланько держать язык за зубами. Вот что, дорогие мои родственники, дайте мне слово, что до завтра никому об этом не расскажете.

— Даём, — с готовностью откликнулся Никодим. — Но почему такая скрытность?

— Чтобы убийца не пронюхал, — разъяснил я. — Если он об этом узнает, у него будет время вытащить утопленное в болоте тело и перепрятать его так, что Агафония больше уже никто никогда не найдёт.

— А разве его можно оттуда вытащить?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Но у убийцы другого выхода нет. Если труп найдут — ему крышка.

— Неужели они смогут осушить болото? — с сомнением проговорила Наталья.

— Чёрт их знает, — притворно вздохнул я. — Ланько говорит, что техники навезут уйму. Жалко, что я сегодня вечером уезжаю.

— Почему жалко? — осведомился Никодим.

— Пошёл бы посмотреть. Интересно. Может и вправду задержаться на денёк?

— Ни в коем случае! — отрезала моя будущая супруга. — Нечего тебе там появляться. Снова попадешь в подозреваемые. Мало тебя потаскали? Ещё хочешь?

Мой вечерний отъезд был разыгран, как по нотам. Наталья привезла меня на вокзал, я купил билет, мы попрощались, я уселся в автобус, проехал на нём до ближайшего поворота, после чего попросил водителя меня высадить и бросился к стоявшему невдалеке такси.

На самом же деле уезжать в этот день из Навалинска я не собирался. Но об этом, для чистоты эксперимента, никто не должен был знать. Все, включая моих родителей и Наталью, должны были быть уверены, что этой ночью я пребываю в дороге. В действительности же я вознамерился устроить засаду на Любавиной топи…

Несмотря на то, что в ночном небе властвовало полнолуние, вокруг меня царил полумрак. И всё из-за обступивших болото сосен. Их верхушки безжалостно заслоняли безмятежный лик ночного светила, пропуская сквозь себя лишь его слабые отблески. Эти отблески падали на болотную поверхность разрозненными пятнами, и лежали на ней, точно на глине, настолько она была мутна. Тишина угнетала. Мёртвая и холодная, она словно отдаляла земную действительность. И если бы не редкие вскрики совы, да писк вращавшегося вокруг меня роя комаров, можно было бы подумать, что я пребываю в вакууме.

У Любавиной топи я дежурил уже третий час. Выбрав себе в качестве укрытия густой кустарник, я уселся на дорожную сумку и принялся обозревать подходы к болоту. Сперва было страшно. Легенды об обитающих здесь призраках будоражили моё воображение и порождали в нём жуткие по сюжету картины, наподобие рубенсовского «Страшного суда». Но затем я привык. Полночь уже давно минула, потусторонний мир себя никак не проявлял, и я успокоился.

Придёт Никодим или не придёт? Познаю ли я, наконец, истину? Наступит ли этой ночью развязка?

Человек не идеален. У каждого в душе есть тёмные закоулки. Но душу облегает плоть, которая, зачастую, скрывает изъяны внутреннего мира, и не всегда есть его суть. Перебирая в памяти эпизоды своей не богатой на события жизни, я всё более и более предавался убеждению, что такого человека, как Никодим, мне доселе встречать ещё не доводилось. Мне ещё никогда не приходилось наблюдать столь органичного сочетания явно противоречащих друг другу сущностей, когда под маской добродушия и простоты скрывается холодный, точный расчёт и жестокий, циничный разум. Что питает такое двуличие? Врождённый дьявольский червь, всё глубже и глубже вгрызающийся в мозг, или обычная озлобленность на неудавшуюся жизнь?