Владимир Царицын - Осенний лист, или Зачем бомжу деньги

Он с трудом заставил себя вставить свою узкую ладонь в сидоровскую клешню.

— Екатерина Андреевна назначила меня коммерческим директором, — промямлил он.

— Не обольщайся. Здесь всем руководит она. Катерина у нас и просто директор, и финансовый директор, и коммерческий. Одна в трёх лицах, а то и больше… Кать! — Сидоров повернулся к жене; Молотилова для него больше не существовало, — Слушай, у нас сейчас налички тысячи две зеленью будет?..

В дальнейшем они с Сидоровым встречались редко.

А в начале ноября двухтысячного произошло нечто, изменившее всю жизнь Альфреда, да таким это нечто было странным и неожиданным, что он и не понял ничего. Всё было как в тумане и словно не с ним. А когда он выбрался из тумана, оказалось, что он плывёт по течению быстрой реки под названием «Случай» и берегов этой реки не видать.

Ну и что ж, решил он, поплыву.

В тот вечер Катенька была очень нервной, накричала на бухгалтера Раису Анатольевну, разбила вазу с шарами-хризантемами (случайно или намеренно?), неожиданно для всех отменила назначенную встречу с важным для фирмы клиентом, потенциальным оптовиком. В конце рабочего дня зашла в кабинет Молотилова, который собирался домой, и, не глядя на Альфреда, приказала:

— Собирайся, поедем.

— Куда? — опешил Альфред.

— В ресторан.

— На встречу?

Катенька посмотрела на него с каким-то сожалением и кивнула:

— На встречу.

Велико было смущение Альфреда, когда он понял, на какую встречу они поехали…

…Выйдя из ресторана, Катенька затолкала его в свой «Пежо», села за руль, и, не говоря ни слова, резко рванула с места. Она привезла растерянного и ничего не соображающего Альфреда в свой дом, взяв за руку, затащила по лестнице в спальню и там, торопливо скинув с себя одежду, набросилась на него со страстью, похожей на сумасшествие.

Они занимались сексом несколько часов кряду. Катерина была неутомима и требовала всё новых и новых ласк. А Альфред, у которого и женщины-то никогда по-настоящему не было, так, одна почти стёршаяся из памяти пьяная групповуха в общаге на первом курсе института, да три или четыре съёма дешёвых проституток, от обладания такой женщиной, владычицей его тайных грёз, просто очумел. Его инстинкт самосохранения куда-то спрятался, Альфред забыл обо всём: о том, что находится на чужой территории, в чужой спальне, что занимается сексом с чужой женой на чужой постели, и что в любую минуту может прийти хозяин всего этого чужого, и тогда ему будет очень плохо. Плохо и больно.

Но страшные кулаки Алексея Сидорова не возникали в помутнённом сознании Альфреда. Он видел перед собой тело прекрасной женщины, и ему было невдомёк, что её самой рядом нет.

Катенька… В короткие передышки она вставала с кровати, наливала себе и Альфреду виски. Он почти не пил, а она пила много, что было ей совершенно несвойственно. Пила и не пьянела. А потом они снова занимались сексом.

Внезапно Катенька замерла и принюхалась.

— Сидоров пришёл, — спокойно произнесла она.

И тут к Альфреду вернулся разум. А вместе с ним и страх за свою жизнь.

— Будь здесь. Не бойся, сюда я его не пущу.

Как была, голая, Катерина спустилась в холл, Альфред слышал шлепки босых ног по лестнице, а вскоре раздался её голос внизу:

— О, любимый! Я думала, что ты закончишь игру не раньше четырёх утра. А теперь только… без четверти четыре. Неужели все деньги проиграл?

«Что же теперь будет? Он меня убьёт! Он же такой сильный!» — панически думал Альфред, поднимая с пола вещи и лихорадочно натягивая их на себя.

— Альфред! — услышал он Катин зов, и подумал: «Всё! Это конец»

Сам не понимая, зачем, Альфред стал собирать Катины вещи и аккуратно складывать на прикроватную тумбочку. Он никак не мог отыскать трусики.

«Где же они, где? — мысленно повторял он, — Чёрные такие, кружевные… Платье есть. Чулки, лифчик. А где же трусики?..»

— Альфред Молотилов прекрасный коммерсант и неплохим любовником оказался, — снова услышал он Катин голос. — Кстати, лучше, чем ты, дорогой.

— Врёшь! Врёшь, тварь!

По голосу было понятно, что Сидоров взбешён, и в эту минуту готов на всё.

«Сейчас он её убьёт. А потом меня…» — Альфред, наконец, решился и смиренно побрёл принимать смерть.

Но случилось чудо: ему была дарована жизнь.

И не самая плохая жизнь…

Когда Сидоров ушёл, Катенька долго стояла, не шелохнувшись, и смотрела на дверь. По её смуглым щекам текли прозрачные слёзы. Альфред в нерешительности стоял сбоку и ждал, потом тихо подошёл и нежно прикоснулся губами к её красивому голому плечу.