Владимир Царицын - Осенний лист, или Зачем бомжу деньги

— Профи?! — Пархом схватил со стола бутылку с остатками дорогого коньяка и грохнул её об пол.

Он всегда бесился, с ума сходил, когда чего-то не понимал, а сейчас он не понимал ничего.

Профи… Откуда в бомжатнике профи? Что он или они там делали? Может, это секьюрити Самсонова, и они охраняли Альфреда Молотилова? Но почему в пристанище бомжей, а не в каком-нибудь другом, более цивильном месте? И как смог Самсонов так быстро найти Молотилова, которого ни абреки Шамиля, ни менты найти не смогли? Или Молотилов сам на него вышел? Но шамилевцы плотно следили за Самсоновым, а точнее, за его цепным псом Десницким, царствие ему небесное! Они каждое его передвижение отслеживали. И не только они, топтуны Мрака тоже отставного гэбэшника из виду не выпускали. Ладно абреки, но менты-то, как-никак, профессионалы.

Профи… И потом — этот странный «Ляксеич»! Кто такой? Король бомжей? Родственник Альфреда Молотилова? Не было у Молотилова никаких родственников, Мрак и Малюта всё про него выяснили. А может, не всё?.. Но куда подевался этот Альфред? Где он прячется?

— А где… — Пархом подскочил к бару, и, вытащив новую бутылку коньяка, с хрустом свернул крышку и отхлебнул прямо из горлышка, — где Альфред? Что, только трупы твоих людей на развалинах? Где другие? Где бомжи?

— Никого нет. Пусто.

— А твои парни там хорошо искали?

Шамиль не ответил.

— …Пошли туда ещё людей. Пусть прошерстят все развалины, пусть каждую кучу навозную перевернут! Кого найдут — не бить! Сначала допросить… Нет, сюда привезти, я сам допрошу.

— Я поеду туда, — сказал Шамиль.

Пархом подумал и кивнул:

— Ехай.

Шамиль молча вышел. Пархом, глядя ему вслед, задумчиво пробормотал:

— И где же теперь этот долбанный Альфред?

Стук окрошкиных костылей гулко разносился по коллектору. Альфред шёл рядом, держась одной рукой за ржавый поручень ограждения канала, а во второй сжимал фонарик, которым освещал путь. Он старался не отставать от одноногого бродяги и с опаской смотрел не под ноги, а на глухую стену, тянущуюся у правого плеча Окрошки, изредка оглядывался назад, светил туда.

— Я этого гада, — говорил Окрошка, — Пархома этого… Я его из пистолета, которым он Юрку… Хорош взад светить! Под ноги свети! Упаду, убьюсь, тебе меня на горбу тащить придётся. Или бросишь своего командира?

— Ну, что ты, Василич? Конечно, не брошу. Тут уже маленько осталось, километра три с половиной. Тот железный мосток, по которому мы на эту сторону перебрались, у него врезка из коттеджного посёлка была. Мы в прошлый раз с Сидоровым до этого места доходили. А скоро в полу петля будет, об неё мы с Алексеем Алексеевичем запнулись и упали оба. От той петли…

— Стоп!

Окрошка резко остановился, стук костылей смолк.

— Что случилось? — спросил Альфред и испуганно прислушался, свет фонарика заметался по стенам и своду тоннеля.

— Что за врезка? Из какого посёлка? Уж не из того ли, в котором Пархом живёт?

— Из того, — вынужден был признаться Альфред.

— Надо вернуться.

— Зачем?

— Разведать. У нас пластида до чёртовой матери. Взорвём Пархома! Замочим гада в его собственном сортире!

— Пластита, — угрюмо поправил Альфред.

— Что пластида?

— Надо говорить — пластит. «Т» на конце. Пластид говорить неправильно. Его все пластидом называют, но это неправильно.

— Ну и хрен с ним! Какая разница? Пластид, пластит, динамит… Взорвём пластитом. Только сначала разведать надо.

— Да, заблудимся мы там, — чуть не плача, пытался отговорить Альфред Окрошку от принятого решения, — мы с Сидоровым сворачивали несколько раз. Он повороты запоминал, а я нет. Заблудимся…

— Со мной не заблудишься. Вперёд!

— И бандиты там…

Окрошка схватил Альфреда за грудки, костыли упали.

— Что-то не пойму я тебя, Альф, — зло прошипел он. — ты бздишь, это козе понятно. Темноты боишься, крыс-мутантов каких-то, бандитов. Но неужели ты с Пархомом поквитаться не хочешь? Ты ж у майора на кухне за столом водку пил и сопли по морде размазывал! Катеньку свою вспоминал! Говорил, что Пархом за всё ответить должен, обещал отомстить ему. Лично отомстить обещал. Али ты передумал? Али ты это так, для красного словца, вякал?

— Нет… Нет, не передумал. Но я…

— А за Ляксеича? — не слушал Окрошка его оправданий. — За Ляксеича отомстить не желаешь? Он ведь родственник твой. Забыл?!

— Не забыл. Но я думал… сначала надо выспаться как следует, подкрепиться…

— Выспишься на том свете. А подкрепляться нам один хрен нечем. Продуктов нет никаких — ни с собой, ни в бомбоубежище. Хоть этих крыс-мутантов ищи, стреляй их и похлёбку вари.