Старик снова пригубил бокал и поставил на журнальный столик, стоящий между диваном и креслом, на котором сидел Сидоров.
— Мне выпивать нельзя совсем, — сообщил он. — врачи запретили даже нюхать. А ты себе ещё налей.
— Пожалуй, я тоже не буду. С утра пить не в моих привычках.
— Похвально. Хорошая привычка… Тебя, наверное, интересует причина наших таких… натянутых отношений с дочерью?
Сидоров промолчал, не ответил ни да, ни нет.
Конечно, его интересовало всё, связанное с бывшей женой, но он понимал: то, что предлагал рассказать Самсонов, было личным, очень личным, такое не рассказывают каждому встречному и поперечному. Поэтому он не мог сказать «да». Но Сидоров не считал себя каждым, и видел: старик сам хочет ему рассказать всё. Может, Андрей Валентинович желал облегчить душу, а может, признал его, Сидорова, близким и родным, которому можно рассказать о своей беде. Поэтому Сидоров не сказал «нет».
Самсонов откинулся на спинку дивана и снова закрыл глаза.
— Причина проста и тривиальна, — начал он рассказ, — такое встречается часто, гораздо чаще, чем об этом рассказывает в своём телешоу Андрей Малахов…
Сидорову ничего не сказало это имя, он и раньше не считал телевизионный ящик источником полезной информации и очень редко смотрел телепередачи, а последние пять лет и телевизора-то в глаза не видел. Но он не перебивал старика, слушал внимательно.
…Катерина росла без матери. Первая жена Самсонова, черноокая и статная красавица Серафима Наумовна, умерла, дав жизнь дочери, но не найдя сил, чтобы выжить самой. У маленькой Кати была нянька, пожилая женщина, соседка Самсоновых по коммунальной квартире. Отец не мог много времени уделять дочери, в силу постоянных разъездов по стране в поисках новых месторождений нефти, а когда стал директором одного из предприятий нефтедобывающего комплекса в Западной Сибири, то и вовсе стал появляться в родном городе не больше одного-двух раз в году.
Катя очень любила отца. За неимением мамы, всю свою дочернюю любовь она дарила ему. За двоих. Няня была доброй женщиной, даже излишне доброй, она баловала Катю и позволяла ей гораздо больше, чем позволила бы родная мать. Катя к ней неплохо относилась, но… Но няня, это всего лишь няня — чужой человек. А отец…
Как же Катя ждала его приездов! Каждое утро, едва проснувшись, она спрашивала у няни:
— А папа приехал?
И когда няня говорила ей, что папа должен приехать тогда-то и тогда-то, через столько-то и столько-то дней, она сильно расстраивалась и принималась считать дни, хотя считать пока умела только до десяти. Катя загибала пальчики, и когда все десять пальцев сжимались в два маленьких кулачка, а считать надо было ещё и ещё, она начинала плакать.
Ей не в радость становились игрушки и книжки-раскраски. Она плакала от одиночества, несмотря на то, что няня всегда была рядом, и от несправедливости. От чудовищной несправедливости. Няня успокаивала девочку, как могла. Через некоторое время Катюша переставала плакать, и няня думала, что подопечная смирялась со своей долей. А Катя каждый вечер, ложась спать, думала, что няня ошиблась, и что папа завтра утром обязательно приедет.
Когда отец, наконец, приезжал, Катиной радости не было предела. Она не отходила от него ни на минуту. Они гуляли в парке, катались на аттракционах, ели мороженое. Катя тараторила без умолку, торопясь рассказать отцу обо всём, что случилось за время его отсутствия. Умолкала лишь, когда засыпала.
Няня рассказывала Андрею Валентиновичу о том, как Катя плачет и скучает, как ждёт его и как любит. Самсонов кивал, слушая и соглашаясь, но через пару дней опять собирался в дорогу. Он не мог поменять работу, да и не хотел. Потому что считал: нефть — это не просто чёрное жидкое золото, нефть — это нечто вечное, это очень большие деньги и гарантия безбедного существования на всю жизнь. Бросить заниматься нефтью — значить лишить себя гарантии.
И он уезжал. А Катя ждала! Господи! С каким нетерпением она его ждала! Пожалуй, только она сама смогла бы рассказать об этом…
Впрочем, вскоре, когда Кате исполнилось шесть лет, всё изменилось. Андрей Валентинович получил огромную благоустроенную квартиру в Таргани, забрал Катюшу, и они стали жить вместе. Если только можно назвать «совместным» их проживание, когда Катя с утра до вечера бродит по пустым комнатам или в одиночестве играет с куклами, а отец сутками не приходит с работы, а иногда уезжает на несколько дней — то в Москву, то ещё куда-нибудь.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу