Аркадий Адамов - Угол белой стены

Лобанов не раз задумывался, обычно по ночам, когда не спалось, или в редкие дни отдыха, о том, как это случилось, что он, такой общительный, веселый, энергичный человек, и в общем, видимо, не глупый, остался холостяком. Конечно, были встречи, были увлечения, но перед последним шагом Сашу вдруг неизменно охватывали смятение и тревога.

Лобанов покосился на телефон. Так просто снять трубку, еще раз набрать номер и услышать… Что-то есть в том голосе странное, совсем необычное, чего другие, наверное, просто не замечают. Как будто каждое человеческое ухо и каждая душа настроены на свою, особую звуковую волну, которая только и может заставить вдруг замереть сердце. И тогда кажется, что нечем дышать.

Ну, это уж слишком. К черту! Лобанов досадливо нахмурился и потянулся к лежавшим на столе сигаретам.

В этот момент в кабинет вошел молчаливый, подтянутый Храмов, его заместитель, и Лобанов настороженно взглянул на него, словно тот мог подслушать его мысли.

Храмов коротко и невозмутимо доложил:

- Пришел ответ из Ташкента. От Нуриманова. Семенов там действительно жил и работал. Три года. Потом исчез.

- Ну что ж. Ташкент - это то, что надо. Через два дня Семенов расскажет нам об этом подробнее, надеюсь. И как жил, и как работал. Через два дня, Коля. Понял?

Храмов сдержанно усмехнулся.

- А пока что,- продолжал Лобанов, хмуря свои пшеничные Орови, и на круглом улыбчивом его лице проступила озабоченность,- пока что требуется одно: полная изоляция от внешних… влияний, что ли. Володя на месте?

- Так точно.

- Значит, все связи Семенова в городе оборваны. Сестра навещает?

- Нет.

- За два месяца ни разу не навестила! А ведь отношения хорошие, даже очень хорошие. Странно…- задумчиво покачал головой Лобанов.

- Племянница раза три приходила. С передачей. Вчера была.

- А виделась с ним?

- Нет.

- Передачу проверили?

- А как же. Жаткин смотрел.

- Ну и что?

Храмов удивленно взглянул на Лобанова:

- Нормально.

- Да, да, он ведь докладывал,- махнул рукой Лобанов, досадуя на свою забывчивость, затем, подумав, спросил: - А кто такая эта племянница?

- Школьница. В девятом классе. Скромная девчушка, тихая. Видел я ее.

- Гм… А мать, кажется, живет… весело. А?

- Так точно.

- В какой школе девочка учится?

- В четырнадцатой.- И, чуть помедлив, Храмов добавил: - Где мой Толька.

- Ну, твой еще в третьем.

- Так точно.

- Ох, и парень у тебя. Умора одна. - Лобанов с улыбкой покачал головой.- Встретил его вчера. Просто умора,- повторил он.

- Из школы шел?

- Ага. Одну важную вещь мне сообщил. Спрашиваю: «Ну, как, старик, дела на работе?» - «А, дела! - говорит.- Отвлекаюсь».- «С кем за партой-то сидишь?» - «А, сижу!… С девчонкой».- «Что, - спрашиваю,- не уважаешь?» Так он мне, представляешь, говорит: «Деформировались девчонки, даже фартуки перестали носить». Деформировались, а? - Лобанов рассмеялся.

Храмов покачал головой и озабоченно произнес:

- Начитанный невозможно. Не знаешь иной раз, что и отвечать.

- Да, пошел народец,- ухмыляясь, согласился Лобанов и добавил: - А некоторые девчонки действительно деформировались. Это надо иметь в виду. Как фамилия сестры-то?

С лица Храмова стерлась улыбка, и он с обычной сухостью ответил:

- Стукова Нинель Даниловна.

- А она, часом, в Ташкенте не жила?

- Можно узнать.

- Надо узнать,- поправил его Лобанов.- И когда пода, в Борек, приехали. И где муж. Словом, все надо узнать. Дочку-то как зовут?

- Валентина.

- А по батюшке?

- Узнаем.

- Вот, вот. В случае чего… понимаешь?

- Так точно.

«С ним работать можно»,- удовлетворенно подумал Лобанов. И неожиданно представил, как сидит за завтраком семья Храмовых. Ведь он всех их знал, и бабушку тоже. И статную красивую жену Храмову Зину - костюмершу городского драмтеатра, на которую заглядываются все мужчины, но которая беззаветно любит своего неразговорчивого Николая. Хотя однажды… Да, все было в этой семье, и все, между прочим, она выдержала. И Николай вел себя, говорят, в той истории, как надо. И осталась семья, и все как будто наладилось. Жизнь… Течет, катится через омуты и мели. Лобанов невольно вздохнул и вдруг подумал, что он, наверное, тоже все бы перенес, все бы сохранил.

- Ну, я пойду,- сказал Храмов.

Лобанов кивнул в ответ.

Оставшись один, он принялся рассеянно перебирать бумаги,, требующие его подписи, и никак не мог сосредоточиться.

Лобанов досадливо отодвинулся от стола, прошелся по небольшому кабинету наискосок - от угла продавленного дивана возле двери до сейфа, стоявшего за столом, рядом с креслом, потом подошел к окну.