Аркадий Адамов - Угол белой стены

«Прошлый понедельник, вечер,- отметил про себя Сергей.- И в тот же вечер в гостинице… А ведь он будет отрицать, что был в тот вечер в гостинице. Обязательно. Но теперь - шалишь: живой свидетель есть…»

- …На подозрение он меня в тот раз навел, - закончил шофер.

- Это почему же?

- Да не пойму, кто такой. Пиджак не пиджак, шляпа не шляпа. А так, что-то смутное. Опять же, чегой-то беспокойный он был. До адреса не доехали, раньше сошли. И за угол свернули. Ну, я свой гроб, значит, маленько двинул и вижу: они во двор входят.

- Это где же было?

Шофер уверенно назвал адрес.

«К Тамаре ехали»,- подумал Сергей.

Потом неожиданно позвонил Дмитрий Петрович Колосков. Смущаясь, сказал:

- Ради бога, извините… Но… я, знаете, уезжаю. И хотел… так сказать, проститься. И покорнейше поблагодарить… Номер нам дали чудесный.

- Ну что вы, Дмитрий Петрович! Это мы вас должны…

- Нет, лет!…- живо перебил Колосков.- Как можно! Мы с товарищем Дубко просто обязанными себя посчитали. И чем могли, так сказать… Он, кстати, тоже уезжает. И тоже хотел некоторым образом… поблагодарить… Да и вот еще… Может быть, соблаговолите мой телефон в Москве записать? На всякий случай, знаете…

Поздно вечером экспертиза дала заключение: на всех трех фотографиях был изображен один и тот же человек - Прохоров.

- Что и требовалось доказать,- удовлетворенно констатировал Лобанов.- Вышли мы, значит, точно.

В первом часу ночи поступило сообщение: задержан пришедший домой Звонков. Сопротивление не оказал. У него обнаружена большая доза снотворного. Смертельная доза! К тому времени Жаткин уже достал образец его почерка, и было установлено, что письмо Семенову написано Звонковым.

Вообще факты сейчас шли в руки один за другим. Так всегда бывает в сложном деле. Сначала все неясно и пусто, и каждую ниточку приходится добывать со страшным трудом, и она, эта ниточка, поминутно рвется или уводит в сторону. А перед глазами, стоит горе, причиненное людям, и требует возмездия, и торопит. Вот тогда надо зажать в кулак нервы, не суетиться, не увлекаться и не отчаиваться, а возвращаться назад и снова искать. Это самое трудное. Но зато потом, когда вышли наконец на правильный путь, факты идут к тебе вроде бы сами и на первый взгляд кажется: ну, что стоило обнаружить их раньше, ведь так ясно, где они лежали. К концу появляется радостное ощущение верности найденного пути, которое приходит, как награда, сменяя изматывающий, тревожный поиск и непрестанное ожидание промаха и ошибки.

Итак, в первом часу ночи был задержан Звонков.

Звонкова допрашивал Лобанов.

Озлобленный, взвинченный, вконец растерявший свою обычную сонную меланхоличность, Звонков отказывался отвечать на самые, казалось бы, безобидные вопросы.

- Ваша фамилия, имя, отчество? Будете вы говорить в конце концов или нет? - нетерпеливо спрашивал его Лобанов, которого все больше злило глупое упрямство арестованного.

- Не желаю…

- Звонков ваша фамилия, ясно вам?

- Не желаю…- хмуро продолжал бубнить тот.

- Ну хорошо. Фамилию свою и имя можете не называть. И место работы тоже, кстати. Все это известно. И многое другое тоже. Но вот откуда у вас этот порошок, кто вам его дал сказать придется.

- Не желаю…

Лобанов испытующе посмотрел в хмурое небритое лицо.

- Ну что ж,- медленно произнес он,- тогда я вам скажу. Вы боитесь. Боитесь назвать… Прохорова… Так?

Звонков, опустив голову, молчал.

- И боитесь сказать, для чего он вам дал этот порошок,- продолжал с нарастающим раздражением Лобанов.- Тем хуже, Звонков. Тем хуже для вас же.

- Хуже уж некуда…- пробормотал тот, не поднимая головы.

- Что ж, оставим это пока. Скажите, где сейчас Прохоров?

Звонков молча пожал плечами.

- Тоже не желаете говорить?

Звонков неожиданно поднял на него глаза, водянистые, тоскливые, измученные глаза совсем старого человека.

- По мне бы, уважаемый… и вовсе его не было,- медленно произнес он, вздохнув.- Несусветные дела творить заставлял. Несусветные. Я-то что.- Он вяло махнул рукой.- Молодых заставлял. Молодым жизнь укорачивал.

- Укорачивал? - с угрозой переспросил Лобанов.- А может, кого и вовсе прикончить хотел? Чужими руками на этот раз, а, Звонков?

- И это тоже,- безвольно кивнул тот.

- Так где же он сейчас?

- Не знаю. Ей-богу, не знаю и не ведаю,- вдруг с надрывом произнес Звонков.- Одно тебе скажу: не дастся он вам добром. Не дастся. Терять ему уже, считай, нечего. Руки-то уже по локоть… Вот оно что. И еще…- Он огляделся и понизил голос чуть не до шепота: - Пистоль у него. А там шесть смертей, в пистоле. Понятно?