Аркадий Адамов - Угол белой стены

Машина, однако, спокойно проехала мимо и остановилась возле какого-то дома невдалеке.

Лобанов напряженно наблюдал, не рискуя появиться на улице: Стукова наверняка стоит в подъезде и тоже наблюдает. Но приехавшую машину она не видит.

Между тем оттуда вышли два человека,- всего два! - о чем-то посовещались, затем пересекли улицу и двинулись в направлении дома, возле которого прятался со своей машиной Лобанов.

Он осторожно следил за ними, не выпуская из вида и подъезд, дома напротив.

Люди приближались. Их темные силуэты проступали все четче, все яснее. Люди шли и о чем-то негромко беседовали.

Лобанова охватила досада. Нет, это были не его ребята, это были совсем другие, посторонние люди. Хотя…

И тут же теплая волна внезапно поднялась в груди, и Лобанов чуть не бросился навстречу им. Усилием воли он заставил себя остаться на месте, даже еще плотнее прижаться к шершавой, холодной стене дома.

И только когда люди почти поравнялись с темной подворотней, Лобанов негромко окликнул:

- Сергей!…

- Я, я… Салют…- не поворачивая головы, тихо ответил, проходя мимо, Коршунов.- Не высовывайся. Там женщина какая-то в подъезде.

- Это Стукова…

- Мы так и подумали. Я к тебе сейчас…

Они уже прошли подворотню, Коршунов и Храмов, и Лобанов не расслышал последних слов друга. И еще потому, что очень громко, оглушительно билось сердце.

Лобанов только видел, как темные силуэты вдруг разделились. Один пропал, другой пересек улицу. «Николай»,- догадался Лобанов.

Храмов теперь осторожно приближался к подъезду напротив, вот он замер в двух шагах от него, прислушался…

И в этот момент кто-то крепко обхватил Лобанова сзади за плечи.

- Ну вот и я,- сказал Коршунов, выпуская друга из объятий.- Прямо с неба на вас свалился,

- Не ждал я тебя тут,- улыбнулся Лобанов.

- Сам не ждал. Самолет мой пришел раньше. Связались с дежурным. Он все доложил. Сейчас приедут твои ребята. Давай мозговать. Какая тут ситуация пока?

Лобанов принялся торопливо рассказывать.

- В квартире его сейчас без шума не возьмешь,- закончил он.- Надо ждать до утра, когда выйдет.

- Гм…- с сомнением покачал головой Коршунов, что-то соображая про себя.

За несколько минут до всех этих событий в квартире Глумова зазвонил телефон. Подошла соседка.

- Сейчас узнаю,- сказала она и, положив трубку, направилась в глубь коридора. Там она постучала в одну из дверей и крикнула:

- Василия Евдокимовича к телефону!

- Нет его, заразы! - пробасила из постели Мария Федоровна.- Куда его леший занес, не знаю.

…Нинель Даниловна повесила трубку и испуганно сообщила:

- Его до сих пор нет дома. Боже мой, что это значит? Мне почему-то безумно страшно.

- Та-ак,- настораживаясь, проговорил ее гость и с угрозой добавил: - Дернула, меня нелегкая сюда заскочить. Если б знал, что он из больницы встречать нас приехал… Видишь, дура, ему даже свиданку не дают. Значит, на крючке он у них. И его заместо крючка, на вокзал кинули. А тут еще эта козявка припуталась. Ну, ладно, раз так. Живым я им не дамся. Трупом вынесут, и не одного меня…- Он, не стесняясь Нинель Даниловны, грубо выругался, потом мрачно взглянул на нее и, подумав, приказал: - Одевайся. Швырнись по улице, разуй там свои зенки.- И, ощупав что-то тяжелое в кармане, повторил: - Живым не дамся.

Всхлипнув, Нинель Даниловна метнулась в переднюю.

- Так что будем делать? - нетерпеливо спросил Лобанов.- Она еще, наверное, стоит там, в подъезде.

- Нет,- сказал Сергей, взглянув через плечо на противоположную сторону улицы, откуда Храмов в этот-момент махнул рукой.- Подъезд свободен.

Лобанов быстро оглянулся.

- И в окне никого нет,- добавил он.

- Тогда пошли,- решительно произнес Коршунов.- Одного водителя во двор, к твоему сотруднику. Храмов с другим остаются около подъезда. А мы с тобой давай поднимемся. Надо быть ближе к объекту. Мало ли что. Возьми фонарь.

Они торопливо пересекли улицу и, предупредив Храмова, стали медленно, то и дело прислушиваясь, подниматься по полутемной лестнице. При этом оба, не сговариваясь, переложили пистолеты в карманы пальто, переведя их на боевой взвод.

Лестница была полна холодной, звенящей тишины, сотканной из десятков знакомых, далеких и посторонних звуков. Где-то играла музыка, плакал ребенок, стрекотала швейная машинка, вдруг жалобно мяукнула кошка… Все это было понятно, знакомо, все это было тишиной на этой полутемной, пустой, уходящей вверх лестнице.