Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

– Марчелло! – позвал он водителя машины. – Помоги мне!

Они вытащили из багажника другого автомобиля человека с заклеенным ртом и связанными руками, подняли его под руки и поставили на ограду моста ногами в ведро.

– Как здоровье, Альфонсо? – дон Базилио резким движением сорвал наклейку со рта пленника.

– Я… я все скажу! – жадно хватая воздух ртом и заикаясь, закричал Альфонсо. – Я искуплю свою вину! Дон Базилио, отец, отпустите меня! – пленник судорожно балансировал руками, стараясь сдержать равновесие и не сорваться в зияющую под мостом темноту.

– Карло! – придержи его. – Где Алмаз, где Глаз Змеи? Отвечай, грязный пес!

– Я потерял его, – ответил Альфонсо. – Я не знаю, где Глаз Змеи…

– Марчелло! – махнул рукой глава Семьи. – Начинайте…

– Да, отец! – Марчелло принес мешок с цементом, высыпал его в ведро, в котором стоял предатель, добавил воды из автомобильной канистры и принялся размешивать раствор строительным мастерком.

Альфонсо затрясся в ужасе и разразился страшными стенаниями:

– Не надо! Отпустите меня! Я скажу, я все скажу! Я зашил шкатулку с Глазом Змеи в сидение моего Форда.

Альфонсо зашатался и беспомощно замахал руками.

– Держи его, Карло! – дон Базилио вплотную приблизился к пленнику. – Ты сказал правду? Я не верю тебе, Альфонсо! Ты предал меня! Ты украл нашу святыню, Талисман нашей Семьи! Я доверял тебе, мальчик, я вырастил тебя и считал своим сыном. Зачем ты это сделал, Альфонсо? – дон Базилио погладил названного сына по голове.

– Отпустите меня, отец! Я смою позор, – я оступился, но я раскаиваюсь и смогу доказать свою преданность. Я сказал правду: в приступе безумия я похитил алмаз и спрятал в сидении моего автомобиля. – Альфонсо заплакал.

По лицу крестного отца было заметно, что он смягчился и у пленника появился шанс на спасение.

– Хорошо, Альфонсо, я прощу тебя, – ты будешь жить, но скажи сначала, где стоит твой Форд, – Марчелло съездит к нему и привезет Талисман. И тогда я сразу отпущу тебя; я никогда никого не прощал, но тебя прощу, потому-что ты был для меня сыном. – Дон Базилио потрепал Альфонсо по щеке. – Я рад, мой мальчик, что все кончилось так, и я смогу тебя простить. Ты раньше был хорошим сыном и снова сможешь вернуться в Семью! Скажи, где сейчас твой Форд?

Дон Базилио подозвал шофера Марчелло! – Ты сейчас съездишь и привезешь Глаз Змеи. – Так где же, Альфонсо, сейчас твой Форд? – повернулся к предателю глава Семьи.

Альфонсо затрясся, как в лихорадке, слезы ручьем потекли из его глаз, он закричал:

– Я не знаю, отец, где сейчас мой автомобиль! Его украли в прошлой осенью в Сан-Франциско! Отпустите меня, я найду Форд и верну Глаз Змеи!

Дон Базилио опустил голову и тихо сказал:

– Хорошо, Альфонсо, сынок я тебя отпускаю, – и отстранил Карло, поддерживающего вора за руку.

Глаза Альфонсо засветились надеждой, от волнения он пошатнулся, ведро с раствором, потеряв равновесие на узкой ограде моста, наклонилось в сторону реки и, увлекая за собой зацементированные ноги Альфонсо, полетело вниз к темной воде. Короткий всплеск был заглушен ветром и дождем; холодная вода сомкнулась над головой похитителя Глаза Змеи, но он этого не почувствовал. Подлое cердце предателя и вора разорвалось от ужаса во время его короткого полета от моста к воде.

Дон Базилио сел в машину, не спеша закурил толстую гаванскую сигару и, обращаясь к Карло, сказал:

– Сынок, завтра ты поедешь в Сан-Франциско, поставишь этот грязный город с ног на голову, и найдешь корыто этого неблагодарного пса.

– Да, отец! Обещаю, я найду эту проклятую тачку! Клянусь Девой Марией! – Карло приложился губами к перстню главы Семьи.

Остап Бендер ехал в Черноморск, – это был пробег по местам былой славы. За шесть долгих лет здесь ничего не изменилось: те же разбитые грунтовые дороги, те же унылые деревни с глазеющими на диковинную машину мужиками и мальчишками.

Остап с грустью вспоминал своих верных соратников в бытность его Командором незабываемого пробега. Он как-будто снова ощущал тот сладкий вкус славы, сопровождающий их по дороге в Черноморск, когда на незабвенной Антилопе Гну мчались они впереди автопробега и с легкостью пожинали плоды чужой славы. Где сейчас ты, наивный и добрый человек, шофер Адам Козлевич; стучит ли твое большое и преданное сердце? А куда занесла судьба тебя, непутевый сын лейтенанта Шмидта, Шура Балаганов; сносил ли ты свою буйную и глупую рыжую головушку? И вечный покой тебе, слепой гусекрад, человек без паспорта, которого не любили девушки, Михаил Самюэлевич Паниковский.