Илья Риф - Великий комбинатор возвращается!

Согласно караульного устава, начальник штаба в любое время имеет право проверять посты. У проходной генеральской дачи стоял на посту молодой солдатик; завидев перед собой начальника штаба, часовой остолбенел от испуга. Майор козырнул солдату и прошел на территорию дачи; возле входа в здание он остановился, вынул из кармана ключи, открыл входную дверь и вошел во внутрь. Миновав длинный коридор и прихожую, Коркин подошел к открытой двери гостиной. Из гостиной слышались тихая музыка и ритмичные стоны. Майор подошел поближе к открытой двери – в комнате стоял полумрак; всмотревшись, он увидел Полину – она была обнаженной и лежала под голым генералом Корихм. Любовники так были заняты своим делом, что ничего не замечали и продолжали стонать в экстазе.

Начальник штаба караульного полка гвардии майор Коркин снял пистолет с предохранителя, тщательно прицелился в голову генерал-лейтенанта Кориха и выстрелил. Голова генерала неестественно мотнулась в сторону и каша из мозгов, костей и крови ляпнула на стенку. Кровь хлынула изо рта Кориха, он всей своей огромной тушей рухнул на Полину. Все это продолжалось доли секунды, женщина от неожиданности онемела; ее обезумевшие глаза неподвижно и непонимающе смотрели на Коркина. Потом она издала звериный крик и на четвереньках начала выползать из-под кровавой туши своего недавнего кавалера. Вырвавшись из страшных объятий, Полина, вся в крови, рванулась в угол и впилась всем телом в стенку; лицо ее было безумным.

Коркин подошел к столу, снял телефонную трубку и спокойным голосом сказал:

– Алло, комендатура? Говорит майор Коркин.

В трубке майор услышал знакомый голос – это был дежурный по гарнизону, приятель и сосед Коркина по лестничной площадке, капитан Соколовский.

– Что-то плохо слышно! – кричал в трубку дежурный по гарнизону. – Кто звонит?

– Говорит майор Коркин. Товарищ капитан, срочно приезжайте на Генеральскую дачу, – ответил майор. – Я только что застрелил генерал-лейтенанта Кориха.

– Ты что, Костик, пьяный? – Соколовский засмеялся в трубку. – Иди домой и проспись!

– Срочно приезжайте на генеральскую дачу, – повторил Коркин. – Только-что я, майор Коркин, из своего табельного пистолета застрелил генерал-лейтенанта Кориха. Не забудьте сообщить дежурному по прокуратуре и в госпиталь. – майор положил трубку.

Минут через десять в генеральскую гостиницу вбежали капитан Соколовский в сопровождении вооруженных автоматами солдат из комендантской роты, подполковник и капитан из военной прокуратуры и дежурный по госпиталю лейтенант медицинской службы Валерий Зайцев. Картина, которую прибывшие увидели в приемной генеральского люкса, была, мягко говоря, не приглядной. На огромной кровати в луже крови, завалившись на бок, лежал голый генерал-лейтенант Корих со снесенным наполовину черепом, из которого вытекали перемешанные с кровью мозги, а в углу, вжавшись в стенку, с вылезшими из орбит глазами сидела Полина Коркина.

Из-за стола, навстречу прибывшим, поднялся майор Коркин и спокойно доложил:

– Товарищи офицеры, я, майор Коркин, пятнадцать минут назад застрелил генерал- лейтенанта Кориха, – и, держа пистолет за дуло, протянул его прокурорскому подполковнику.

Зайцев, опустившись на корточки, пощупал у Кориха пульс и константировал:

– Мертв…

Прокурорские привычно принялись за осмотр места преступления, составление протоколов и опрос свидетелей. Наконец, официальная часть первичного дознания была закончена, на майора Коркина надели наручники и повели к выходу.

– Валера! – повернулся к врачу Коркин. – Спасибо тебе за информацию! – он кивнул в сторону генеральского тела. – Позаботься о Полине…

– Не беспокойся, Костик! – Зайцев подошел к Полине. – Все сделаю…

Врач раскрыл саквояж, приготовил шприц и сделал Полине успокоительный укол. Дама сразу размякла, и Зайцев повел ее в спальню одеваться, а затем на карете скорой помощи отвез домой.

На гарнизонной гауптвахте Коркина обыскали, сняли поясной ремень, и поместили в отдельной офицерской камере, возле которой поставили часового с приказом неотлучно наблюдать в глазок за майором, чтобы он, случаем, чего-нибудь над собой не сделал.

Оставшись один, Коркин облегченно растянулся на топчане и забылся. Когда в камеру к своему сослуживцу и начальнику штаба зашел капитан Соколовский, Коркин спокойно сказал: «Ты, Володя, не беспокойся, вешаться или резать вены я не буду, – свое дело я уже сделал», повернулся к стенке и моментально заснул.