Александр Точка - Секта. Ангелы умирают первыми

– Ну, то есть работали над этим еще кагэбисты?

– Конечно, спецслужбы в то время были заинтересованы косвенно и прямо. Ведь еще в присной памяти докладе Бжезинского говорилось: «Мы дадим им новых богов, чтобы окончательно расколоть».

–Михаил, а что было потом в ваших взаимоотношениях с Настей? Как они сейчас продолжаются? Вы говорили, что наступило долгое и мучительное время, и вы только ждали развязки. Она всё – таки наступила?

–Да… к сожалению. Тот злополучный день наступил, когда у меня закончилось время. Все, его больше не было, оно кончилось, и в душе повисла гробовая тишина, от замерших стрелок каких – то причудливых внутренних часов, которые отсчитывали, сколько мне ещё времени оставалось быть счастливым. И когда однажды вечером раздался телефонный звонок и милый женский голос невинно спросил:

– Простите, а Настасью можно попросить к телефону?

Я вдруг отчетливо понял, все, завтра не наступит уже никогда. Оно, конечно, будет, это завтра, но там не будет нашей любви. Там не будет Насти… Я отдал Насте трубку. Она услышала этот женский голос и вся засветилась от счастья.

– Да, конечно, да, я не работаю пока, да, конечно, смогу, я через полчаса буду, до встречи, я уже выезжаю.

Она уехала… А я как сидел, так и остался сидеть. Смотря отсутствующим взглядом неизвестно куда. Я понимал, это конец… Часа через три она вернулась, и вместе с ней в дом вошло молчание. Она молчала практически весь вечер. Я ничего не спрашивал, просто лежал и смотрел в потолок.

Наконец она не выдержала:

– Так ты все знал. Ты ведь все знал, да?!

– Да, знал…

– Давно?

– Да, практически с самого начала.

– И ты все это время молчал???

– Настя, ты же сама когда-то писала, что даже пустота не молчит, надо просто уметь слушать. Я говорил, только ты не слышала…

– Да что ты мне говорил?! Всякую чушь про свою дурацкую Библию! Отвечай!

Её лицо как-то перекосилось и стало ужасно некрасивым, стало чужим и неестественным…

– Это ты тот самый Михаил, который приходил убивать Учителя?!

– Да, это я, тот самый Михаил.

– Это правда, что ты был на войне снайпером?

– Правда…

– Почему ты мне не рассказал про это?

– Зачем, девочка моя? Это же ужасно!

– Да, в самом деле, зачем! Руки по локоть в крови! «зачем, девочка?!» И ты еще спрашиваешь! Слушай, а тебе мальчики кровавые не снятся? Ну, вот те, которых ты там убивал, они тебе, уроду, не снятся?!

– Нет, не снятся мне кровавые мальчики, я вообще 25 лет уже красного цвета не вижу, так что кровавые мальчики мне не снятся, мне мой командир снится, который вытащил меня из горящего танка, а сам сгорел и умер от ожогов в госпитале…

– Так вам и надо, уродам!

– А еще мне снится черная ночь на минусинском кладбище, я сижу на могиле ангела и пью водку из горла…

– При чем тут Минусинск? Какой к черту ангел?!

– Да обыкновенный ангел, Мотькой звали, маленькое солнышко, восемь лет от роду, которое убили злые люди…

– Ну и кто же убил этого твоего ангела?

– Да твой Виссарион, учитель твой, Настя, и убил.

И тут я начал ей рассказывать. Все, что помнил, все, что знал, все, что узнал позднее о секте и о славном парне Виссарионе, убивающем ангелов. Я рассказывал ей всю ночь, рассказал эту страшную и леденящую историю про маленькую девочку Матрену, которая умерла в муках только потому, что Виссарион запретил в своей секте медикаменты. Пока я рассказывал, Настя не шелохнулась, просто сильно побледнела, закусила губу, сцепила руки и слушала. Я не стал ее жалеть, и вовсе не из-за обиды на ее слова про кровавых мальчиков. Я эти обвинения миллионы раз слышал, мне плевать было на эти обвинения, родину не выбирают и время, в котором живут, не выбирают, я сам себя тысячу раз казнил за то, что было, что мне эти слова – тьфу.

У меня была другая задача, одна-единственная: рассказать ей всю правду о Виссарионе и секте. Разрушить в ее мозгу ту мерзость, которой ее напичкал Виссарион. Я не знаю, кому было тяжелей: ей слушать правду о том, во что она так свято верила, и видеть, как эта вера рушится, не оставляя камня на камне от ее души, или мне, видя, как с каждым моим словом я убиваю свою любовь, убиваю наше счастье и лишаю нас с ней дальнейшего будущего. Когда под утро я закончил рассказ, на Насте лица не было. Она сидела и бормотала:

–Ну почему так, Миш? Ну почему это именно нам?! Господи! За что меня он так наказывает? Мы ведь любили друг друга, что нам делать? Как нам теперь с тобой жить? У меня внутри не осталось ничего… Зачем, Господи…