Александр Точка - Секта. Ангелы умирают первыми

Вот это было торжество удачи. Простая случайность, случайный разговор и вот такой счастливый случай, который сразу же расставил все точки над «и». Всё сразу стало ясно и понятно. Это как раз то, о чём я всегда говорю, что одна из составляющих успешного журналиста – это просто удача. Совсем чуть – чуть удачи, и всё в порядке.

Вот от этой маленькой частички удачи, порой может зависеть целое журналистское расследование. Теперь я мог лететь в Москву спокойно. С чистым сердцем и в полной уверенности, что расследование увенчалось успехом. Конечно, по приезду в Москву, я проверю факт существования урана в горе Сухой, но я даже не сомневался, что результат будет положительный.

Михаил приехал в аэропорт ровно за час до отлёта, как раз к началу регистрации. Я рассказал ему всё про уран. Михаил был удивлён. Но оказалось, что он об этом что – то слышал, ведь он тоже раньше работал в геологоразведке. Он вспомнил, что слышал, что уран там действительно есть. Только до моего рассказа, он не особо придавал этому значения. А оказалось всё, что ларчик просто открывался.

Пройдя регистрацию на рейс, мы с Михаилом сели в самолёт. Когда мы взлетели, я с высоты птичьего полёта смотрел на бескрайнюю тайгу. Великую, неповторимую, богатейшую, даже ураном. Думал я в этот момент и про ужасных людей, которые тянут ко всему к этому свои грязные лапы. Про этого ужасного Виссариона. Про Михаила…, про всех жертв этой секты…

Вот живет человек, простой человек Михаил, ключевой герой этого романа и расследования деятельности секты Виссариона. Живет, никого не трогает, пишет песни, у него бурное прошлое, но сейчас ему все по барабану, он хлебанул крови чужой и своей, отмолил свои грехи на Валааме, во всем разочаровался, и у него есть одно желание в жизни, чтобы его оставили в покое.

Но у него есть несколько важных жизненных принципов.

Первый из них: нельзя обижать слабых, детей в первую очередь, нельзя -сучье это занятие.

Второй принцип: он свято верит, что есть на земле такая штука, как любовь, и при всем своём пессимизме – это единственное, что еще держит его на земле, мечтает он все же встретить вторую свою половинку. Но тут появляется этот урод Виссарион, который мало того что постоянно вторгается в его жизнь, он фактически убивает очень близкого ему человека, невинного ребёнка.

Второй раз он появляется в жизни Михаила уже через десять лет, в период его романа с Настей и на сей раз, убивает святое – их с Настей любовь. Наверное, при этом, Михаил имеет моральное, да и вообще любое право, расправиться с мразью, но это такой чистой и великой души человек, что он никогда этого не сделает. Хотя я бы его при этом не осудил, да и никто, наверное. Но, стоит ли брать грех на душу, из-за грехов другого человека? Конечно же – нет. И Михаил это понимает, и я это понимаю.

Мои мысли опять прервались, из-за той красоты, которую я опять увидел в иллюминаторе. Красивейшие озёра, реки, которых не счесть, и зелёная непроходимая тайга.

Смотрите, Михаил, какая красота… – обратился я к Михаилу, который сидел рядом.

– Да… красота… Вы знаете, Александр, мне иногда до зубного скрежета хочется сюда вернуться и остаться. Не много мест на земле, куда меня постоянно тянет. Только в тайгу и на Валаам. Потрясающий архипелаг. На каждом острове скит. Именно до Валаама дошел в своем апостольском служении апостол Андрей. Это, безусловно, самый древний центр православия и самый истинный, его даже коммунисты не посмели тронуть, ни одного из ста с лишним храмов не посмели. Там при коммунистах был приют для калек. Храмы и целый остров калек. Ну, я вам все это рассказывал. Это я к тому, что это так символично для Руси.

–Да, Михаил, сколько же на Руси красивейших и богатейших мест… На Валааме я, к сожалению, не был. А вот то, что я тут увидел, и то, что сейчас видно из иллюминатора, просто великолепно, никогда не видел ничего подобного. Я ведь до этого в Сибири и не был-то никогда.

– Безусловно, Сибирь – она великая. И это каждый чувствует, кто сюда приезжает. Раньше этот край еще богаче был. Тут очень много всегда было ценных меховых пород. Бобров и сейчас много, выдры есть, но мало, всех перебили почти при Союзе еще. У нее шкурка дороже, чем у соболя. Соболя в те времена по 80 рублей за шкурку принимали, а выдра стоила 100, вот и перебили ее почти всю. Из птиц, конечно, тоже много всего. Я вообще любопытный. Как свободное время, я сразу в тайгу.

– И не страшно вам там было? Ведь одному там опасно.