Тома Нарсежак - Буало-Нарсежак. Том 1. Ворожба. Белая горячка. В очарованном лесу. Пёс.

Я обнял ее за плечи и повел по дорожке вокруг замка. Веял теплый ветерок. Сверкающими драгоценностями терялись в траве ящерицы, соскользнув с нагретого камня. Во мне расцветала божественная радость.

— И вас, и меня губит одиночество, — шептал я ей. — Сырая сень деревьев, недвижный пруд, травы, что оплели все вокруг, как лианы, мрачный одичавший парк вселили в вас ипохондрию и тоску. Но я, клянусь, все изменю в Мюзийяке. Вырублю деревья, осушу пруд. Там, где сейчас шуршат тростник и осока, расцветут розы и лилии. Сам замок…

Она покачала головой.

— Прошу вас, не делайте мое горе еще горше… А вот и мой отец.

Голос барона и впрямь слышался возле башни. Я выпустил руку Клер.

— Что бы ни случилось, я не покину вас, — сказал я. — Никогда.

К нам подошли барон с женой и нотариус, потирающий руки.

— Дело сделано, — сообщил мне барон. — Большая удача, господин граф, обрести в лице мэтра Меньяна столь надежного союзника.

Я смотрел на перевязанный палец барона, и голос его как-то странно отдавался у меня в ушах.

— Весьма рад, — пробормотал я. — В такого рода переговорах я не слишком сведущ.

— Нужна только ваша подпись, — вступил в разговор нотариус. — Купчую я приготовил.

— Мы обо всем договорились, — подтвердил барон. — Прошу вас, давайте посидим… Что бы вы еще хотели увидеть, господин граф?

Я заколебался, опасаясь показаться смешным.

— По чести сказать, — выговорил я наконец, — мне хотелось бы спуститься в склеп под часовней.

— В склеп? — переспросил барон.

Кровь отхлынула от его полного лица, он словно одеревенел. Жена его оперлась рукой о стену, посерев, словно камень, который ее поддерживал. Клер опустила глаза. На ярком свете солнца они казались изнуренными тяжкой, неизлечимой болезнью.

— С этим можно и подождать, — поспешно добавил я.

— Подождать… — неуверенно повторил барон.

Он взял меня под руку и принудил повернуть в обратную сторону.

— Оставим мертвых спать с миром, — сказал он.

— Как? Неужели вы так ни разу и не наведались в склеп?

— Наведался… однажды.

— И что же?

— Мне не хотелось бы туда возвращаться.

— Он… осквернен?

— Нет. Но поверьте, господин граф, погребать мертвых так близко к живым — идея не блестящая.

В аллее воцарилась тишина, нарушаемая разве что шумом ветра. Во мне вдруг возникло и стало расти чувство непереносимой тревоги, с точно таким же я ехал сюда. «Не без причины согласился барон на предложение нотариуса», — подумалось мне. В самом деле, почему владелец замка, до сих пор не помышлявший о продаже, так быстро согласился на нее? Клер вчера сказала, что ее родители боятся… Я не мог отвести глаз от перевязанного пальца барона: ведь это я сам глубоко поранил его всего несколько часов назад. Нет, дело не в страхе, тайна семейства Эрбо куда страшнее.

Погруженный в раздумья, не надеясь переубедить мою возлюбленную и желая себе только смерти, я дошел под руку с бароном до гостиной. Потерял всю свою веселость и нотариус: казалось, его тоже одолевали мрачные мысли. Он вытащил из портфеля купчую и принялся пересчитывать деньги, пока мы с бароном ставили свои подписи внизу пергамента. Я не мог понять, наяву я вижу все это или во сне. Пока мы прогуливались, в гостиную принесли поднос с бутылкой вина и стаканами. Барон налил нам всем прекрасного вина, но я даже не почувствовал букета. Напрасно я твердил себе: «Замок твой. Ты у себя дома. Прошлого больше нет». Мне было едва ли не грустнее, чем в тот день, когда я похоронил матушку. Резко и сухо щелкнув замком, нотариус запер портфель.

— Само собой разумеется, господин барон, — сказал он, — у вас будет достаточно времени, чтобы успеть…

— Благодарю вас, — отвечал Эрбо, — но мы уедем сегодня же ночью.

Я попытался отговорить его.

— Не настаивайте, господин граф, — отвечал он. — Мы переезжаем в Рен, где мне обещали интересное дело. С вашего позволения я заберу те несколько вещиц, которыми дорожу. И был бы вам очень признателен, если бы вы позволили нам воспользоваться ландо.

Я оценил его деликатность и попросил оставить ландо у себя. Мы расстались лучшими друзьями. Пока мэтр Меньян прощался с хозяевами, я подошел к Клер.

— Я приеду к вам в Рен, — прошептал я.

— Я вам запрещаю.

— Я не хочу потерять вас навсегда.

— А я никогда не буду вашей женой.

— Почему?

— Это — тайна.

— Обещаю разгадать вашу тайну.

— А я умоляю забыть обо мне.

— Никогда.

С этим словом на устах я уехал. Меня душило волнение, я уселся в кабриолет, и мы покинули замок. Тысячи самых отчаянных замыслов роились в моем воспаленном мозгу. Я готов был увезти Клер силой, если не будет другого выхода. Она станет моей, я поклялся в этом. Мое волнение заметил и нотариус.