Виктор Акулов - Чужакам тут не место!

О беженской Конвенции только и слышно: скоро прикроют, the end не за горами. Возможно. Сколько европейцев против нас, иммигрантов! Ошибочно думают, будто на Конвенцию тратят деньги честных налогоплательщиков. Поэтому ультраправые политики, адольфычи, ныне набирают голоса. Нюрнбергский процесс был занавесом на антракт. Есть, впрочем, и здравомыслящие европейцы, кто понимает, что Америка разжигает по миру военные пожары, а Европа не за океаном, ближе, доступнее и принимает беженцев. Тем не менее корпорацию «Конвенция» не обанкротят. Почему? Только ли ради рекламы: мы спасаем планету? Да куда там без рекламы! Прием беженцев – это капиталовложения с расчетом на прибыль. Так же как вложения в демократические ракеты на очередную революцию-войну-разруху. «Ничего личного. Просто бизнес», – это из фильма «Крестный отец». Ну нельзя без громогласной поддержки беженцев. Иначе не с руки оправдывать кровь. Информационная война. Дело не в честных налогоплательщиках. Клубок заинтересованных в корпорации «Конвенция» сложнее, запутаннее.

Европейская беженская шлюпка переполнена. Чужаков не ждут, как прежде. Былая надежда о мультикультурном мире отцвела и высохла при экономическом похолодании. Чересчур разные люди не достроили еще одну вавилонскую мечту. Нужно ли осуждать? Дело их, европейцев, безопасности и благополучия. При кризисе не до лишних ртов на беженское пособие. Вдобавок нелегальные работники без налогов. И проблема перенаселения. Еще ныне популярно мнение (идея?), что Европа в опасности, пока прибывают иноземцы, ино… Того жди, голубоглазые, светловолосые, белокожие христиане останутся лишь в учебниках истории. Если и это не перепишут, не перекрасят. Мечты о разных народах под одной крышей. Осколки европейской мечты. И мы – и есть осколки. Колнбруки – мусорки для нас. Депортации – переработки до исчезновения. Не просто-напросто чувствовать себя осколком вне целого, большого, системного. Огонь и лед, и пустота в груди – день и ночь. Вот что такое быть осколком.

Вопрос с иностранцами решен. Европа уже скидывается деньгами на охрану границ. Не удивлюсь, если однажды появится такой высокий забор, какой даже накроет тенью Великую Китайскую стену. И когда однажды станет негде строить новые тюрьмы для иностранцев, то почему бы не переделать школу в тюрьму? Дело национальной безопасности. Тюрьма важнее. А еще говорят: «Железный занавес рухнул». Это неправда.

Время от времени ко мне приходил депорт. агент. Требовал, чтобы я добровольно посетил российское консульство с просьбой о лессе-пассе. Тогда не избежать депортации. Вообще-то большинство других заключенных везут по консульствам без уговоров. А то и вовсе не везут, если лессепассе дают без ведома ссыльного. Россия – исключение. Не хочешь на родину? Тогда наш консул не вручит белый паспорт. Вот почему неудивительно наблюдать, как жители экс-советских стран вводят в заблуждение, будто они из России. Тем самым делая депортацию невозможной. Но еще лучше быть выходцем страны, консульства которой нет. Я встречал грузин-«абхазов». Консульства Абхазии тогда не было. После месяца-другого взаперти их освобождали с денежной компенсацией за моральный ущерб. Ведь депорт. агент зашел в тупик. Но это мoе наблюдение в голландской тюрьме Zaandam. В Колнбруке подобная маскировка не поможет. Агенты и переводчик внимательно изучают акцент ссыльного. Так или иначе – найдут к чему придраться. По крайней мере, я не видел, чтобы на острове этот «фокус» помогал.

В мою камеру пришел Роланд. Я читал книгу. – Не надоело в хате сидеть? – спросил он. – Пойдем. На улице солнце.

– На улице?

– Ну во дворе… Кстати…

Оказывается, пришел по делу. Ему нужен мой мобильник. Он переписывался в интернете с девушкой из Литвы. Правда, утаил, что в тюрьме. Ей захотелось его фото. Поэтому то ли в камере, то ли в комнате началась фотосессия. Вначале я щелкнул его у окна. Забыл и не сразу заметил, что за ним забор с колючей проволокой. Забор попал в кадр. В другой раз я нажал кнопку напротив серой стены – скучно, серо, не то. Роланд хотя был трезвым, но предложил съемку вне камеры за игрой в бильярд.

– Может, лучше шахматы, – моя идея.

Я напомнил: снаружи – нельзя, тюремщики – нельзя. Вдобавок зеки в красных кофтах. Интернетподруга догадается: роба! тюрьма! Теперь Роланд вернулся к серой стене. Сняв майку, оголился по пояс. Грудь колесом. Пластины пресса. Не терял время зря. Я сфотографировал, когда он глубоко, будто перед погружением в воду вдохнул. Так выглядел более мускулистым.