Виктор Иванников: Выбор нового пути борьбы

Первым делом принялся искать оправдание своему поступку. Ведь что получается, если судить по-человечески? Он офицер, ему отдали приказ, он обязан его выполнить, он же давал присягу. Отвечать должен не он исполнитель, а тот, кто отдавал сей приказ! К тому же ведь он лично не участвовал в этой бойне, ему эта команда из бандитов влепила пулю. Командовал-то в сущности его зам, он Прохор Касьянович, в это время был фактически невменяем, кто хочет пусть проверит? Это он на самом деле отдал последний приказ, ему и отвечать вместе с генералом. Да и солдаты, те тоже хороши, стреляли-то они, гашетки-то нажимали их пальцы, а не его. Ну и пусть после того, как приняли по стакану, зато приказ выполнили. Так ведь всегда бывает, все знают — после «фронтовой» и умирать в случае чего легче. Вон ведь сколько из начальства, да ещё какого эта команда отправила на тот свет, а сколько простого люда в форме обездвижила? Да и вообще, если бы он не передал приказ своему заму, неизвестно, сколько из его подразделения погибло молодых парней. А так только погибли бандиты. Ему же этот генерал объяснил:

— Это бандгруппа из бывших спецов, занявшихся террором. Что разве о таких не слышали? Да их ныне развелось как блох, все газеты и телевидение об этом только и жужжат! Да и немудрено! Эти «толстожопые» жулики скольким спецам под зад надавали. Живите, как хотите, ежели не желаете нам служить. А они специалисты в этом страшном деле, их специально обучали, вот они и стали применять свой класс, мастерство в таких погромных делах. Думать же надо, кого можно на свалку отправлять, а кого следует погодить! Этим, как он потом услышал, на любую зарубежную базу в том числе и американскую, охраняемую морпехами и, как их там — «зелёными беретами», пролезть было раз плюнуть, ведь их учили ранее настоящие специалисты, не те которые ныне. Вот и научили «мать их ети!»

Постепенно, стоя под ласковыми ручейками воды, Прохор Касьянович, как всякий слабый человек, всю жизнь стремившийся подставить вместо себя других, убедил себя. Лично он только промежуточное лицо, к тому же и пострадавшее больше всех. Если бы ни его умелые указания, пострадали бы десятки, да чего там — сотни неповинных людей, ведь ясно — этот генерал и его приказчики ни за что бы не успокоились. Уговорить-то он себя уговорил, но если честно говорить, не до конца. В глубине его души, на самом дне её засел непреходящий страх. Ему ясно было — никакими силами и попытками ему этот страх не изжить! Любое происшествие в этом направлении, пусть и маломальское, обязательно вздыбит волну этого липкого, доводящего до колик ужаса. И ещё ему было ясно — он лишился, как сейчас говорят все — «крыши». А поэтому теперь к нему будет и другое отношение в части. Срочно придётся искать замену этому «толстожопому». Ничего, там в этом гадюшнике, таких полно и им всем нужен уже проверенный, зарекомендовавший себя как надо человек! Он знает там кое-кого из тех, кто приезжал с этим замминистра к ним в часть. Они же все видели, слышали! Хорошо поняли, кто способен выполнить их приказ, а кто сдаёт назад и начнёт приводить всякие там доводы!

Уже более-менее придя в себя, вылез из ванны, вытерся, разыскал другие трусы и штаны, одел, обгаженные не поленился снести в помойку. После этого налил себе полный стакан и, не закусывая, выпил. Поначалу не почувствовал ни крепости, ни горечи спиртного, но внезапно оно «ударило» его в голову. На хмельных ногах добрался до дивана, плюхнулся и забылся сном, таким сном, как правило, спят те, кто совершил мерзкое дело, но судьба даёт ему время ещё пожить, а может как-то исправить содеянное, оставшись наедине со своей совестью. И в этом сне он всё ещё яростно убеждал кого-то в том, что его вины-то, по сути дела, и нет, а если и есть, то она незначительна.

Очнулся весь разбитый, опустошённый под звуки телефонного звонка. Измятый, почему-то опухший, весь потный добрёл до телефона, долго вслушивался в доносящийся до него рокот говорившего. Постепенно стал воспринимать речь говорящего. Это звонил его новый собутыльник, метящий к нему в замы. Тот объяснил:

— Народ уже собрался, поляна накрыта, женщины готовы к мероприятию, все ждут только своего шефа.

Он вдруг осознал:

— Ехать сейчас куда-то из-под такой, как ему показалось, надёжной крыши в охраняемом гарнизонном городке ему просто страшно! Сказавшись нездоровым, отказался.

Говорящий принялся убеждать:

— Примешь сто грамм, позанимаешься с красавицей, и вся хворь исчезнет, сам же рассказывал про анестезиологию…