Салов Борисович: - Игры маньяков

Он щелкнул окурком сигареты, и она описала высокую, искусную дугу и приземлилась в тазу с водой, плавая в аквамариновом свете. Он наблюдал за Манасяном, который теперь стоял рядом с рекой, и половина его тела, обращенная к Рубену, мерцала бирюзовым светом, отраженным от поверхности воды. К тому времени, как он снова добрался до Израильянца, разговор уже подходил к концу. Он щелкнул, закрывая телефон и снова присоединился к Рубену на мостике.

— Это был Меликсет в Анталье. Его информатор в отеле где проивает жена Смирина, только что сообщил, что ей звонили пару часов назад. К сожалению, это все, что он знает. Информатор был не в состоянии отследить звонок. — Манасян посмотрел на часы. — В принципе, ничего необычного.

Израильянц вытащил из кармана потрсигара еще одну сигарету и закурил. — Полагаю, все же завтра утром госпожа Свиридова и госпожа Смирина отправятся домой.

Рубен медленно улыбнулся, а потом его улыбка переросла в мягкий, радостный смех. — Черт возьми, я люблю этого парня, Смирина. Делать это женщине на расстоянии было бы так неудобно.

Израильянц снова повернулся к темной долине, к своим мыслям, слегка наклонился, облокотившись на перила. Манасян отступил на шаг и снова достал мобильник. Он посмотрел наверх, где двое его людей стояли на посту, наблюдая за улицей перед домом. Он бросил взгляд на тени рядом с домом, где он едва мог различить черный силуэт Рустама, личного телохранителя Израильянца, сидевшего в тени. Это Рустам забрался на крышу скотоводческого грузовика вместе со своим боссом. Он всегда был рядом, как больное воспоминание, от которого невозможно избавиться.

Манасян оглянулся на шефа. Его спина была слабо освещена, когда он смотрел в ночь. Клуб дыма от сигареты вылетел у него из головы и потек длинной голубой струйкой. Волосы у него горели, как в огне.

Ночной перелет из Челябинска нервничавшему Смирину казался бесконечным. Но пока тот же «Embraer 120RT» поглощал воздушные километры, он все же был занят организацией полета Раисы и Ларисы домой. Он позвонил по оставленному Никольским телефону в международную чартерную службу в Челябинске, у которой были самолеты на земле в аэропорту Антальи. Они с Раисой договорились, что, как только она поговорит с Ларисой, им вряд ли удастся выспаться, поэтому он договорился, что чартерная служба заберет их в аэропорту, как только соберет команду.

Покончив с этим, он позвонил Леониду Пельцу домой в Екатеринбург. Пельц был главным юрисконсультом Бориса, и Смирин сказал ему, что он хочет, чтобы он сделал три вещи:

Во-первых, связался с Андреем Ореховым, биржевым брокером Бориса, занял девять миллионов евро под его личный инвестиционный портфель и немедленно инвестировал всю сумму определенным образом в компании, которые он назовет. Он должен использовать Transcom Trade Investition, Ltd в Софии для облегчения транзакций. Эти сделки должны быть завершены к трем часам следующего дня.

Во-вторых, получить с китайцев и занять еще восемнадцать миллионов евро, используя проценты в «Агрохиме» в качестве залога.

В-третьих, подготовить документы, чтобы продать еще больше «Агрохима» так, как описал бы Борис.

Затем он обрисовал график.

Когда Пельц оправился от шока, вызванного полученными инструкциями, следующие сорок минут они потратили на то, чтобы составить общее представление о том, как все это будет работать. Борис велел ему держать в строгом секрете планы, хотя и не объяснил почему.

Приземлившись в Кольцово, Борис поселился в гостинице. Никольский предполагал, что Израильянц, как и во время других подобных операций, будет следить за домом Бориса, и не хотел, чтобы Рубен знал, что Борис покинул его дом. Утром Марк Хазанов заедет за ним, и Борис отправится домой тем же путем, каким уехал, — в потайном отделении пикапа Хазанова.

Борис включил телевизор, как только вошел в номер. Полет домой был полон навязчивых мыслей, когда он снова и снова прокручивал в голове «что если», «не должно», «почему». Затем он проанализировал свои разговоры с Никольским и попытался представить в перспективе то, что, по его мнению, должен был сделать Сергей. Он мог только надеяться, что утром, он будет выглядеть значительно лучше.

Он не хотел больше думать. Он разделся и упал в постель, глядя поверх ног на музыкальный канал. Борис надеялся, что это удержит его от размышлений.

Хазанов ждал его на подъездной дорожке за живой изгородью, когда он спустил ноги с выдвижной платформы под днищем пикапа. Они направились к веранде, Борис нес в футляре модифицированный ноутбук. Хазанов пил кофе из хромированной высокотехнологичной кружки, которая выглядела как тепловой эквивалент крионической канистры. Они остановились в тени утреннего великолепия.