Салов Борисович: - Игры маньяков

Сергей ответил не сразу, и с каждой секундой, пока он колебался, надежды Бориса таяли, угрюмо влияя на его дух.

— Думаю, мне это по силам, — сказал Никольский. — Я умею спасать жизни. Но я не смогу спасти их всех. Я уже говорил тебе об этом. Вот что я думаю.

— Ты должен помнить, — продолжал он, — что действия Рубена напрямую связаны с его положением в собственном сознании. Он предупредил тебя. Ты идешь против этого предупреждения, и ты оскорбил его, не уважая его право диктовать тебе. Он заставит тебя заплатить за это. И он собирается убедиться, что ты знаешь, что платишь именно за это.

Борис чувствовал себя в ловушке.

— Я мог бы просто раскошелиться. Закончить таким образом.

— Да, это можно, — согласился Никольский. — И, может быть, это положит конец твоей проблеме. Но это также гарантировало бы, что Рубен будет продолжать делать то, что он делает, и с еще большими ресурсами. Ты по сути гарантируешь, что кто-то другой пройдет через все то же, что и ты. И твои деньги будут финансировать новые операции Рубена. Не знаю, как ты, но я не хочу, чтобы это лежало на моей совести.

Борису стало немного трудно дышать и он развязал свой галстук.

Он посмотрел на окна и открытую дверь. Он чувствовал себя чужим, отчужденным от своей жизни с прошлой ночи. Снаружи свет и звуки были посторонними. У людей вокруг были свои интересы. Все это вызывало чувство неуверенности.

Неопределенность, однако, была лишь частью этого. Его гнев тоже никуда не делся, постепенно перерастая в решимость дать отпор. Так-то. Но не ценой чьей-то жизни. Ни одной. Никольский, вероятно, был прав, что Израильянц узнает, если Борис пойдет в ФСБ. Рано или поздно. А еще было другое предсказание Сергея, что кто-то все равно умрет, несмотря ни на что, только для того, чтобы Израильянц мог показать свою власть.

Он взглянул на Никольского, который изучал его с расстояния вытянутой руки через круглый стол, и на чьем лице отразились последствия длительной тайной борьбы. Какой бы ни была его жизнь, она не была полностью скрыта от тех, кто пытался понять, на что они смотрят. Она была четко вырезана на его лице и придавала форму печальным уголкам его глаз. Что бы ни знал этот человек, он дорого заплатил за это. Борис не мог этого игнорировать.

И еще был совет Георгия Нечаева: если вы будете следовать рекомендациям этого человека, вам не придется беспокоиться о том, правильно ли вы поступаете. Вы можете верить тому, что он говорит.

Борис сделал глубокий вдох, который достиг места, сделавшего его тем, кем он был, места, которое определило его.

— Хорошо, — сказал он Никольскому, — давай сделаем то, что должны. И давай сделаем это как можно быстрее.

«Такие люди, как Рубен, блестяще воспользовались последствиями нынешнего бардака в Европе», — сказал Максим Ревенко. Это был тот самый мускулистый шатен, которого Борис видел днем в компьтерном зале Сергея. Он присоединился к Борису и Сергею в кабинете, захватив с собой черную папку, которую держал на коленях, время от времени перелистывая страницы и делая пометки.

— Они предвидели, что в ближайшем будущем, по крайней мере, большая часть действий правоохранительных органов Евросоюза, разведывательных служб и Интерпола будет направлено на реагирование на угрозы терроризма. Этого требуют политики стран Евросоюза, их избиратели. Люди хотят, чтобы этот чертов терроризм был остановлен, хотят, чтобы он исчез. Правительства принимают меры. Израильянц знает, что в обозримом будущем все внимание-и деньги, и технические средства-будет сосредоточено на международном терроризме. Мы знаем, что Интерпол уже перевел огромное количество сотрудников из отдела по борьбе с наркотиками, из отдела по борьбе с насильственными преступлениями, из отдела по борьбе с киберпреступностью на работу по борьбе с терроризмом.

Солнце скрылось за высокими деревьями и опускалось к району озер на западе. Они сидели в зловещих сумерках, которые Борис начал ассоциировать с самим Никольским.

— Некоторые вещи кажутся нам интересными, — продолжал он. — Во-первых, размер выкупа, конечно. Возможно, это отражение его уверенности в своем плане. Во-вторых, его план выплат. Умный. Это сработает. После того, как вы сделаете свои инвестиции, деньги испарятся, как утренний туман. Они просто больше не будут существовать, затерянные в огромной электронной пустоте. И третье: тот факт, что сам Израильянц пересек границу ради этого.