Эд Макбейн - Мошенники

— Чтоб вас всех… — с отвращением произнес Финк.

— Где Абельсон?

— За третьим столом. Только он не любит, когда ему мешают.

— Значит, нам сильно не повезло, — сказал Карелла, и они с Клингом двинулись к третьему столу. Там в гордом одиночестве катал шары человек в белой рубашке и голубой куртке с закатанными рукавами. У него была темная шевелюра с залысинами и пронзительные карие глаза. Хотя он играл, сам с собой, шары он закатывал вслух.

— Шестого в угол! — возвестил он и ударил. Шестой полетел в угловую лузу, а шар-биток остановился в дюйме от тринадцатого шара.

— Тринадцатого в середину, — снова возвестил Фрэнк.

— Фрэнк Абельсон? — осведомился Клинг.

— Он самый. Не говорите под руку! Тринадцатого в середину! Абельсон, взмахнув кием, уложил в лузу тринадцатый шар. Шар, которым он бил, ударился о борт и подкатился к восьмому.

— Восьмой в…

— Прервитесь-ка на минутку, Абельсон, — сказал Клинг.

Абельсон оторвал взгляд от стола:

— Это кто тут распоряжается?

— Полиция.

Абельсон подошел к стойке. Взял мел и стал мелить конец кия.

— А я-то все жду, когда вы ко мне подойдете, — сказал он. — Я все слышу, даже когда играю.

Он подошел к столу, присел, от борта прикидывая линию удара.

— Восьмого в угол, — наконец сказал он. Прицелился и ударил. Восьмой полетел в дальнюю лузу.

— Почему вы решили, что мы пришли именно к вам?

— Из-за Анни. Угадал?

— Да.

— Нетрудно угадать. Я ведь гулял с ней, вот вы ко мне и пришли. Что вы хотите узнать?

— Для начала — где вы находились в тот вечер, когда её убили?

— А когда это случилось? — спросил Абельсон. — Одиннадцатого в угол. — Прицелился и ударил.

— Вечером десятого июня.

— Это какой день? Понедельник, вторник?

— Понедельник.

— Черт, так сразу и не вспомнишь. Четвертого в середину! — Он ударил и снова стал мелить кий.

— На прошлой неделе, — уточнил Клинг.

— На прошлой? Сейчас, сейчас. Пятого туда же. — Он ещё раз окинул взглядом позицию. — Нет, в угол. А впрочем, в середину.

— Ставлю доллар, не попадете, — сказал Карелла.

— С младенцами не спорим, — огрызнулся Абельсон и ударил. Пятый шар исчез в боковой лузе. — Видали?

— Вы часто играете?

— Случается.

— Неплохо у вас выходит.

— Не жалуемся. Дуплет в середину.

— Так как насчет вечера десятого июня?

— Думаю, — сообщил Абельсон. Он ударил, но шар не попал в лузу. — Черт! — сказал он. — Портите мне игру!

— Виноват, — сказал Карелла. — Однако же, расскажите, где вы были десятого июня.

— Я был занят.

— Чем?

— Сейчас вспомню. Вспомнил.

— И что вы делали?

— Не все ли равно? Я был далеко от этого магазина.

— Так что же вы делали? Абельсон понизил голос.

— Вам тоже перепадает?

— Вы про долю Хэвиленда?

— Да.

— Ни цента!

— А! — сказал Абельсон. — Дела!

— В тот вечер у вас шла игра?

— Это в каком смысле?

— Нам все известно, не бойтесь, — сказал Клинг.

— Ну, если так… Да, играли по маленькой. Я даже немножко выиграл.

— Сколько же?

— Да сотен пять. Неплохо, верно? Я имею в виду — когда играешь по маленькой.

— Неплохо. Не забудьте только включить выигрыш в декларацию о доходах.

— Обязательно. Я человек честный и с законом не спорю.

— Когда вы пришли сюда в тот вечер?

— Около восьми.

— А ушли?

— Часа в два ночи.

— И все время пробыли здесь?

— Да, я очень азартный.

— Значит, вас здесь видели?

— Конечно.

— И Финк видел?

— И Финк, и другие ребята.

— Вы хорошо знали Анни?

— Неплохо. Мы с ней встречались, было дело. — Абельсон растерянно заморгал. — Алиби-то проверять будете?

— Всему свое время. А что значит — неплохо знали?

— Да как вам сказать…

— Спали с ней?

— Ну и вопросики вы задаете!

— Хотелось бы получить ответ, — сказал Карелла.

— Зачем это вам?

— Мы очень любопытные. Вас не затруднит ответить — да или нет?

— Да! — Фрэнк Абельсон кивнул головой. — Но знайте, ребята, для вас нет ничего святого, включая чужую личную жизнь.

— Анни была у кого-нибудь на содержании?

— Вы шутите?

— Нет, серьезно.

— Ничего об этом не знаю. Она мне нравилась. Симпатяга.

— Где вы познакомились?

— В бильярдной. Здорово, да? Она играла в бильярд. Лихая была девица. Отчаянная. Приходит она как-то в бильярдную, но не в эту, а к Микки. Микки знаете? Ну вот, приходит туда как-то вечером в платье с вот таким вырезом, берет себе стол и начинает сажать шар за шаром, словно всю жизнь только этим и занималась. Всякий, раз, когда она наклонялась, чтобы ударить, у ребят в комнате глаза на лоб лезли. Было на что смотреть. Мне она нравилась.