Эд Макбейн - Мошенники

— Я, пожалуй, прихвачу с собой зонтик, — сказала она.

— Не нужно нам никакого зонтика, — отозвался он. — Такой приятный дождик, Прис, теплый дождик. Ты не против? Люблю бродить под дождем. А тем более мне будет приятно побродить под дождем с тобой.

— Как тебе угодно, — тут же ответила она, с любовью глядя на него. “Наверное, я выгляжу полной идиоткой, — подумалось ей. — Он наверняка видит это бездумное восхищение в моих глазах и, наверное, считает меня маленькой дурочкой, а не взрослой женщиной…”

— А куда… куда мы сегодня пойдем? — спросила она вслух.

— Мы отправимся в одно местечко, где можно от лично пообедать, — сказал он. — Нам предстоит сегодня длинный разговор.

— Разговор?

— Да, — подтвердил он. И, заметив, как настороженно напряглось её лицо, чуть заметно улыбнулся. Пальцы его нежно коснулись её лба и настороженность сразу же улетучилась. — И не воспринимай, пожалуйста, это чересчур серьезно, — с мягкой улыбкой сказал он. — Неужели ты не знаешь, как я люблю тебя?

— Правда? — спросила она, и в глазах её промелькнул испуг, но он тут же притянул её к себе.

— Конечно, я люблю тебя. Прис, милая Прис, если бы ты знала, как я люблю тебя! — Страх её немедленно пропал и она уткнулась лицом ему в плечо, может быть, только для того, чтобы он не разглядел блаженную улыбку счастья на её лице.

А потом они бродили под дождем. Дождь действительно оказался теплым. Он как-то мягко и незаметно завладел городом. Вода легонько всхлипывала у бетонных обочин тротуаров как девица, оплакивающая так и не появившегося любовника. Он тихо струился по стенам домов и стеклам окон, мягко прикасаясь к тротуарам, к скамейкам в парке, сейчас таким одиноким и покинутым, к едва пробившейся нежной листве деревьев, поливая живительной влагой все то, что прорастало из теплой и темной земли и с непреодолимой силой рвалось вверх, к небу. Казалось, сама природа разговаривала с Приссилой и её мужчиной на языке, древнем как само время. Дождь нашептывал что-то двум возлюбленным, которые наперекор всему шагали по улицам города, убаюканные его теплой ласковой песней.

Когда они вошли в ресторан, он снял свой плащ и стряхнул с него дождевые капли. К ним уже спешила очень хорошенькая рыжеволосая гардеробщица, и, когда он подал ей свой плащ, она приветливо улыбнулась, по-видимому, ослепленная его внешностью. Он, однако, отвернулся от неё без ответной улыбки и помог Приссиле снять пальто, а потом, перекинув его через руку, принялся озираться в поисках метрдотеля.

Метрдотель провел их в угол ресторана, где было несколько свободных столиков.

Пол зала представлял собой огромную шахматную доску из белых и черных квадратов. Стены были покрыты богатой итальянской мозаикой, через узкие высокие окна проникал слабый свет вечерних сумерек. В самом центре мраморного столика горела яркая свеча. Откуда-то со стороны бара до Приссилы доносился резкий крик попугая. Она напрягала шею, пытаясь заглянуть за огромные, тускло мерцающие сферы, похожие на аптекарские стеклянные шары, наполненные разноцветной жидкостью — пурпурной, красной, оранжевой, желтой и ярко-зеленой.

— Вам угодно будет заказать сразу, сэр? — деликатно осведомился официант.

— Принесите нам сначала чего-нибудь выпить, — ответил он. — Мне, пожалуйста, реми-мартин. А тебе, Прис? — осведомился он, обращаясь к ней.

Она была настолько поражена тем, как он небрежно, на истинно французский манер, произнес название вина, что не сразу сообразила, что он обращается и к ней.

— Что? — спросила она.

— Выпьешь что-нибудь? — повторил он с улыбкой.

— А мне просто виски, — сказала она.

— Слушаюсь, мисс, — сказал официант, — Виски для леди, и как вы сказали, что для вас, сэр?

Он глянул на официанта и она заметила, что во взгляде его промелькнуло неприкрытое раздражение. И с каким-то близким к жестокости выражением он проговорил, растягивая слова по слогам: “Р-е-м-и м-а-р-тин”, как произнес бы это человек с перехваченным горлом.

— Слушаюсь, сэр. Само собой разумеется, сэр, — поспешно проговорил официант и с поклоном попятился от стола.

Приссила не могла налюбоваться на своего мужчину, восхищаясь его смелостью, быстротой и уверенностью в себе.

— Так о чем же ты хотел, чтобы мы поговорили? — спросила она наконец.

— Сначала мы выпьем, — ответил он с улыбкой. — Нравится тебе здесь?

— Да, здесь просто великолепно. Все так непривычно. В Фениксе наверняка нет ничего и похожего.