Мария Литошко - Исповедь падшего

Мне не хотелось уходить. Я опустился на землю и, молча скорбя, смотрел на лица их обоих. Руки совсем оцепенели от холода. Я сильно потер ладони, дыхнув на них пока еще горячим воздухом из своей груди, и, спрятав руки в карманы весеннего пальто, сжался посильнее, дабы сберечь оставшееся тепло.

— Красивые цветы!

За спиной раздался громкий мужской голос.

Я встрепенулся и резко встал. Человек, чье лицо мне казалось отдаленно знакомым, сделал еще пару медленных шагов и остановился в пяти метрах от меня.

— Розы зимой — это роскошь. К чему сорить деньгами ради тех, кто уже мертв?

Мой голос, казалось, исчез. Я впал в ступор от полнейшего непонимания происходящего и попытался вспомнить лицо этого человека.

— Я знал, что однажды ты явишься сюда, Мартин Моррэс. Вина все же сломила тебя.

И вот только теперь я вспомнил! Это был тот самый следователь, которому было поручено вести дело о гибели Дэна.

— Каждый день я приезжал сюда и по несколько часов сидел в машине, ожидая твоего появления. Это было похоже на наваждение. Супруга называла меня одержимым, но я чувствовал, что когда-нибудь этот день настанет!

— Я не убивал их! — попытался защититься я, и слова лжи сами сорвались с губ.

— Врешь!

— Предположения без доказательств принято считать недействительными.

— Верно! Узнаешь это? — следователь достал из кармана золотые часы и, сжав цепочку в кулаке, вытянул вперед руку.

— Часы Дэна, — произнес я, ясно вспомнив, что в тот день они были среди тех вещей, которые я зарыл вместе со своим кейсом.

— Правильно! А знаешь, где я их нашел?

Меня бросило в жар.

— В Куинсе есть парк… — он начал с напряженной паузы. — Несколько лет назад один человек выгуливал там свою собаку. Его любопытный пес что-то унюхал прямо у старого вяза и начал рыться в земле. И как же сильно удивился мужчина, найдя там чемоданчик с очень ценными вещами, деньгами и не только! Всем и каждому было известно об убийстве Дэна Мак’Коллина, а после и о Молли Стоун. В газетах писали пугающие новости, и, конечно же, он немедленно доставил находку в ближайший полицейский участок, а те привезли ее ко мне. Орудие убийства тоже оказалось среди якобы украденных вещей. Гравировки на часах и портсигаре послужили подтверждением его подлинного хозяина.

Он все говорил и говорил, а я столбом стоял на одном месте, не чувствуя собственных ног.

— Должен признать, хорошая попытка запутать следствие! Твоей главной целью было убийство друга, а ограбление собственной квартиры как попытка это скрыть. В тот день, когда мы говорили в моем кабинете, я не имел ни малейшей причины и повода подозревать тебя, более того, я не допустил даже малейшей мысли, что истинный убийца сидит напротив меня. Я не сомневался в твоей непричастности, но лишь до того момента, когда была убита Молли Стоун.

— Она покончила с собой! — закричал я. Моя трусость не отступала и теперь. Я по-прежнему прикрывал себя подлой ложью, совершенно безнадежной, ибо следователь уже мысленно праздновал победу. Я прочел это по его довольному лицу.

— Покончила с собой? В самом деле? — он приблизился. — Что же тогда ты не пришел на похороны своей подруги? Или будет правильнее сказать — возлюбленной?

Услышав это, я явно побледнел.

— Постоялец из номера рядом слышал ваш громкий разговор, каждое слово, в том числе и твое признание! Из его показаний все стало ясно: ты любил Молли Стоун, но девушка предпочла другого, твоего друга, и ты решил, что его смерть освободит к ее сердцу путь. Но, увы, мисс Стоун оказалась упряма. Тогда ты и решил убить ее! Доказательств слишком много. Ну, так что же, мистер Моррэс, продолжите утверждать, что невиновны?

Да, это было бы глупо. Я еще раз посмотрел на надгробья Дэна и Молли, выждав недолгую паузу, а после поднял глаза на следователя.

— Только любовь могла сделать меня счастливым! У меня было все, кроме нее, и я гнался за ней, не думая ни о чем другом. Но любовь не так прекрасна, какой кажется. Она отравляет ум, лишает рассудка, вынуждает идти на крайние меры, доводит до сумасшествия… Прежде свободный человек вдруг становится пленником мнимой страсти, а она только дразнит, разжигая огонь в душе.

Мой голос был ровным, смиренным, а дрожь отпустила тело. Я не попытался убежать. Бежать было некуда, даже от себя самого.

— Душевные тяготы не могут стать оправданием. Возможно, там, наверху, тебе и удастся сторговаться, но только не здесь! Мистер Моррэс, вытяните вперед руки! — следователь достал из кармана пальто наручники, и я покорно позволил замкнуть браслеты узника на моих запястьях.