Сергей Иванов - Смерть двойника

Однако не это главное! Банка, ударившись о голову, разорвалась с ужасающим грохотом. Равным, может быть, только грохоту противотанковой гранаты… По крайней мере, так показалось другому экстремисту, которого, по странному совпадению, тоже звали Ринато. В отличие от Ринато-1 он был очень самолюбивым и гордым парнем, всегда стремился быть первым и очень себя не любил, когда это не получалось.

Ринато-2 как раз и являлся тем в их группе, кто тихо сидел на своем месте, контролировал ситуацию и грел на животе пластиковую бомбу. Но дело в том, что бомба была и у Ринато-1, просто для подстраховки — мало ли как могло обернуться.

Теперь Ринато-2 услышал грохот «взрыва» (потому что все время ждал его услышать)… Однако с самолетом вроде бы ничего не произошло — он продолжал лететь все так же ровно. Выходит, бомба Ринато-1 не сработала. Тотчас он услышал пальбу: это перестреливались Джексон и третий экстремист, имя которого нам знать не обязательно, потому что слишком уж все скоро прекратится.

Они перестреливались, нисколько не обращая внимания на пассажиров, а даже, наоборот, используя их в качестве прикрытия от пуль друг друга.

Тогда Ринато-2 вскочил. Он понял, что их акция провалилась, что ему остается лишь достойно умереть. О, к этому акту он готовился, можно сказать, всю сознательную жизнь.

Да здравствует свобода! — воскликнул он. Да здравствует социализм!

И бросил свою дурацкую бомбу вперед, поближе к кабине летчиков, чтобы уж наверняка!

А там, на первых сиденьях, представьте себе, расположились уже немного знакомые нам протестантские священники. Им, людям отнюдь не зажиточным, в жизни своей не лететь бы в бизнес-классе, но так получилось, что их пригласили на очередную, что называется, «разборку» с православными коллегами — священнослужителями римско-католической церкви города Львова. Потом организовали поездку по всему бывшему СССР, потом билеты шикарные…

Теперь один из этих милых людей у ног своих увидел бомбу. Вернее, он понял, что предмет, лежащий у ног его, есть бомба. Ему хватало мужества в последнюю секунду своей жизни не попробовать спастись бегством или что-нибудь в этом роде, даже не обратиться к Богу. Он сделал то, что сделал бы далеко не каждый из нас — упал на бомбу грудью, а вернее сказать, животом.

В следующий миг бомба взорвалась, превратив священника в ничто и вырвав из самолетного бока огромный клок мяса. Сейчас же стальная струя забортного воздуха пронзила салон. Самолет немедленно потерял управление. Перекувырнулся, ударился о пространство. У него отлетели крылья, хвост, фюзеляж разломался надвое, как карандаш.

Последнее, что увидел Игорь Евгеньевич Ский, пристегнутый к своему сиденью, — это как мимо него пролетают в черной пустоте ящики, из которых сыплются бутылки шампанского, и железный сундук диппочты с его миллионом… На самом деле ничего подобного Игорь Евгеньевич видеть, конечно, не мог.

Прощай, пустой человечишка!

Она много разного получила от Бориса. Но предательства вот не получала. Сама виновата. Как говорится, что посмеешь, то и пожмешь! Она Бориса продала, а тот долго не думал над ответным ходом. Хорошо хоть ангел-хранитель удержал ее за руку, не дал сжечь Борисовы паспортные фотографии, Надька стала злобно вглядываться в его новое лицо, словно могла этим принести ему боль… Собственно, причем тут ангел-хранитель? Черт-сатана — вот так и надо говорить!

Она взяла ручку, на обратной стороне написала: «Кравцов Борис Петрович» и сунула карточки под скатерть… Обыск будет — найдут!

Обыск-то будет — это факт… Дней через пять, пока хоть что-нибудь нароют, пока получат санкцию прокурора.

Вот, значит, сколько у нее дней — пять. От силы неделя. Ну и чего ты испугалась? За пять дней можно горы своротить. Только бы понять, куда их сворачивать — в какую сторону.

Тут она услышала шум льющейся воды и потом Севин голос:

— На-дя! У меня тут шампунь кончился. Дай мне, пожалуйста, шампуньчику.

А что она будет делать с Севой? Еще одну пластическую операцию, еще один паспорт? И потом бежать?.. Вариант исключенный! Потому что тащить целый чемодан «зеленых» через границу слишком стремное занятие, слишком стремное. Это тебе не бабушкин бриллиант, который засунул в какое-нибудь местечко поинтимнее и дуй мимо таможенника на ясном глазу.

Значит, оставалось ждать, когда вернется Ский, и с его помощью, уже, естественно, не за десять процентов… А уж только потом…