Сергей Иванов - Смерть двойника

Впрочем, вскоре он напрочь забыл о них думать. Стал размышлять о своем будущем житье и незаметно задремал — так были легки и приятны его мечты. И так он проспал, наверное, не менее часа. Но затем проснулся. И это было ужасное пробуждение. Оно же, кстати, было и последним в его жизни.

— Внимание пассажиров авиалайнера!

По отвратительному английскому Ский сразу догадался, что говорит один из итальяшек, которых он видел…

— Вы являетесь заложниками «Группы 19 августа». Наши требования просты, человечны. Мы требуем освободить шестерых узников, томящихся в застенках Палермо. Освобождение наших товарищей должно быть произведено немедленно, за те восемь часов, которые мы летим в Нью-Йорк. Командир корабля должен незамедлительно связаться с Министерством внутренних дел, полицией города Палермо и передать наши требования. В случае отказа мы в ближайшие сто двадцать минут убьем всех пассажиров, сидящих на четных местах. В случае дальнейшего отказа итальянских властей сотрудничать, самолет будет взорван. С этой секунды вам запрещено вставать, пользоваться туалетом, курить.

«Спасения не будет!» — сразу подумал Ский и посмотрел на часы, скоро ли начнут убивать тех, кто сидел на четных местах. У него самого было место семьдесят семь. Но тем не менее, Ский знал наверняка: спасения ему не будет.

И нисколько не удивился, даже с неким злорадством сказал себе: «Ну что я тебе говорил?!» — когда за спиной у себя услышал перешептывание:

— Мочить их надо!

— Надо! А как ты это собираешься делать?

— А смотри, как он пистоль глупо держит — как в кино. Из этого положения человек в жизни своей не попадет… Это же непрофессиональные ребята.

Несомненно, разговор шел об итальянце, стоящем у выхода из салона…

Ский не хотел оборачиваться к разговаривающим и знал, толку не будет от этих его оборачиваний. Но все же обернулся. Он увидел молодых мальчишек, лет не более двадцати… Хотя и те, экстремисты, тоже были не более лет двадцати. Но эта, вторая, часть мысли сразу почему-то ушла. Осталось только, что перед ним дети, которые хотят связаться с опаснейшими преступниками. И тем погубить всех пассажиров. Погубить Ския!

Он был опытный и хладнокровный человек. Но в бизнесе, в деле. В ситуацию, подобную этой, он никогда не попадал. И потому повел себя абсолютно нелепо. Он нервно повернулся, совершенно не подумав, что сказать этим соплякам. Лишь строго смотрел на них… Это ему казалось, что строго, а на самом деле испуганно. Парни по инерции еще продолжали разговор:

— Может, в принципе он и не попадет. Но в нас он попадет. Это же закон!

— А я бы все же попробовал!

— Хм… Ну давай попробуем… Вы что-то хотели, сэр? — эти слова были уже обращены к испуганным скиевским глазам.

— Неужели вы не понимаете, — зашептал Ский, — что наше единственное спасение: подчиниться им полностью… Разве вы не знаете международные правила на этот счет?

Это были два замечательных, откормленных американских парня. И они, соответственно, прекрасно говорили по-английски в отличие от тех макаронников. И они были оба широкоплечие, с прекрасной кожей, хорошо подстриженные. В Америке вот уже несколько лет прекратилась эта идиотская мода выглядеть бедным… Короче говоря, они понравились Скию, и он даже на миг испытал иллюзию, что переубедит их. Но тут заговорил тот парень, что был более решителен и подбивал приятеля на это дело:

— Видишь ли, старик…

Ский хотел корректно, однако решительно сделать ему замечание за недопустимый тон.

— Только ты попридержи язык, ладно? Это твое правило подчиняться. А наше правило с мистером О’Рейли, — он хлопнул приятеля по плечу, — лезть на рожон. И делать себе паблисити! И мы не хотим до старости лет летать в простом экономическом классе, как это делаешь ты!

— Слушай, да пошел бы он, — сказал О’Рейли. — Если делать, так давай делать! У тебя есть какое-нибудь оружие?

— Какое у меня оружие! Две жестянки кока-колы… Но если точно в лоб ему закатать…

— Вы с ума спятили! — возопил Ский. — Вы же погубите…

— Слушай, выруби его, Джексон! — сказал О’Рейли нетерпеливо.

— Заметно будет…

— Вообще придавим его в задницу!

Ский совершенно неожиданно для себя попал в отчаянное положение. Тем более, что его сосед справа спал с надетыми наушниками, а значит, был то ли пьяный, то ли уколотый. Впереди вообще два пустых кресла. И, по существу, Игорь Евгеньевич мог только кричать. Однако на такую дерзость он решиться, конечно, не смел.