Сергей Иванов - Смерть двойника

То были самые хорошие слова, какие Надька слышала от этой заполошной, пусто прожившей женщины.

Всего не вспомнишь, не расскажешь, что было за эти годы… Как прописывала Бориса, как меняла однокомнатную на трехкомнатную (в основном с помощью тех же тети-Вериных цацек)… Начали свое дело!

Теперь это представить невозможно, но тогда мало кто чего понимал в наркобизнесе. Почти все, причем в большинстве умные ребята, считали его неперспективным. Да сама Надька так считала… И насколько же все изменилось с тех пор! Ведь какую газету ни открой, телевизор на какой программе ни воткни, обязательно упрешься в их родное слово: «наркотик».

Его принято употреблять с оттенком презрения и ужаса. А если по правде-то: ну хочет человек, пусть ширяется, пусть глотает. Ваше какое дело?.. Главное, они семьдесят лет строили коммунизм, потом десять корежили свою демократию — это нормально. А человек продал человеку десять грамм порошка без цвета, без запаха — лагерь… Да пошли бы вы с такими законами!

А в столь далеком ныне восемьдесят втором почти все в наркобизнесе можно было делать чуть ли не в открытую. По крайней мере, в каком-нибудь Ташкенте зелье продавалось на базаре почти так же свободно, как баранина или урюк. Да у них конопли росло кругом, что травы… Она, в сущности, и есть трава! Ее и теперь растет море. Только за каждой коноплинкой стоит дядя с автоматом.

В далеком восемьдесят втором азиаты не понимали еще, что владеют сокровищами. Как древние индейцы, например, не знали цены золоту: они из него чуть не ночные горшки клепали. А европейцы эти горшки с ходу под королевские кубки!

Но Борис-то отлично понимал, чего может стоить эта травка за кордоном, особенно в Штатах. И значит, какая задача у их предприятия? Покупай на Востоке, толкай на Запад… Потом ситуация стала меняться. Раньше как? С таможней практически «ноу проблем». Тем более Интерпол был нашим империалистическим врагом. Борисовы американцы чуть не тоннами могли вывозить сырье. Но гайки закручивались, а спрос на это дело поднимался: с одной стороны, запретный плод сладок, с другой — аппетит приходит во время еды.

Борис и тут нашел выход. Подобрал толковых людей и под них уговорил американцев финансировать небольшую уютную лабораторию. Теперь через таможню надо было протаскивать не десятки килограммов суррогата, а всего лишь сотни граммов чистейшего кайфа. Опять спортивный поединок с Законом вроде бы складывался не в пользу Закона. Но соревнования, увы, были еще далеко не закончены!

Как ему и положено, Закон объявил, что будет драться до последнего. И к восемьдесят девятому таможня от любых разумных взяток стала отказываться… Икру, иконы, старину — ладно, хрен с вами, за хорошие бабки поможем. Но не «белую смерть», потому что такие «срока огромные» — плохо делается! Вплоть до смертной казни! И глупость, между прочим, сморозил Владимир Ильич, что, дескать, в наказании главное не суровость, а неотвратимость. Суровость для делового имеет первостатейное значение. Это Борис очень быстро понял.

К началу нашей истории они, конечно, обросли неплохим капиталом. Но в основном не тем «наличманом», о котором мечтают читатели детективных романов. Ведь по-настоящему-то — кому он нужен, тот жалкий «налик»? Беднякам да лентяям. А капитал бизнесмена всегда в работе: деньги должны делать деньги. В этом истина. Однако лишь до тех пор, пока тебе не потребуется свалить от Закона или от… друзей. Борис хотел уйти, да только его не отпускали — как в карточной игре блатных: выиграл, теперь жди, когда другие выиграют… В общем, история без начала, без конца — как петля.

Надо было что-то искать!

И прошлой зимой, сидя в этой вот родной подмосковной крепости, они придумали… Вам, наверно, кажется, что такие вещи очень долго надо придумывать? Да ничего подобного! Одна ночь, полторы бутылки виски по 0,75, ящик разбавителя, желательно содовой, пару шампанского, хорошая еда без ограничений!

В придумывании подобных историй главное не время, а везение — чтобы пришла в голову кардинальная идея. И еще решимость думать на такие темы. Потому что твои друзья по бизнесу, они ж не Закон, в тюрьму сажать не будут. Они тебе при малейшем подозрении башку отшибут…

Сидели вдвоем, на сто пятьдесят процентов уверенные, что стены эти глухи.

Размахнувшись, Борис бросил в камин кубик льда. Потревоженное пламя сердито фыркнуло, изменилось в цвете… Надька уж привыкла к этому: Борису, чтоб завести разговор, нужен был какой-то необычный жест — что-то вроде виньетки в начале главы. Прежде этого не было, а теперь вот обзавелся «аристократической причудой». Обзавелся денежками, обзавелся и аристократизмом. Ни того, ни другого терять ему очень не хотелось.