Андрей Воронин - Спецназовец. За безупречную службу

— Моя фамилия Харламов, — сообщило пугало, каким-то чудом спустившись с обрыва без единой травмы. — Корреспондент газеты «Мокшанская заря».

— С заявлением для прессы я выступлю немного позже, когда обсохну и соберусь с мыслями, — хмуро сообщил Юрий. — А пока комментариев не имею, так что вы напрасно торопились.

— Перестаньте молоть чепуху, — удивив его, воинственно потребовал корреспондент Харламов. — Вертолет уже прибыл, я видел это собственными глазами. Нашли время для купания!

— Простите, — от удивления сделавшись вежливым, произнес Юрий, — вы сказали: вертолет?

— Я сказал: вылезайте из воды, пока не подхватили ОРЗ, — огрызнулся корреспондент. — Думаете, рейдеры разбегутся, если вы забрызгаете их соплями?

И, цепляясь руками за крошащиеся под пальцами выступы песчаного берега, первым полез наверх.

…По грязному железному боку контейнера для металлической стружки, за которым укрывался Юрий, с тупым металлическим лязгом простучала длинная, на добрую половину рожка, очередь. Судя по ничем, кроме паники, не оправданной щедрости, с которой стрелок расходовал боеприпасы, стрелял вовсе не рейдер. Пули легли с большим разбросом, щелкая по бетону и вздымая облачка пыли в радиусе нескольких метров от контейнера. Местные стражи порядка наверняка не нюхали пороха и были на «вы» с автоматом Калашникова — как, впрочем, и с любым другим. Придя к такому выводу, Юрий выскочил из укрытия и, пригибаясь, стремглав пересек открытое пространство, отделявшее его от выстроенных в шеренгу на площадке перед гаражом рейдерских джипов. В отличие от подчиненных подполковника Сарайкина, он знал, что бывает, когда неопытный стрелок дает длинную очередь, и не ошибся в своих предположениях: времени, которое понадобилось автоматчику, чтобы вернуть задравшийся кверху ствол на место и прицелиться, хватило бы на две таких перебежки. Новая очередь бесполезно вгрызлась в бетон дорожки, крайний в ряду джип, вздрогнув, клюнул носом и тяжело осел на левый бок под шипение вырывающегося из простреленной шины воздуха.

В открытых воротах гаража показался человек в черном комбинезоне и маске. Он помедлил секунду, пытаясь понять, свой перед ним или чужой; Якушев развеял его сомнения короткой очередью и, перепрыгнув через падающее тело, нырнул в пахнущий железом и горюче-смазочными материалами сумрак за высокими и широченными, как в пожарном депо, воротами. «Как там мой очкарик?» — подумал он и усмехнулся, вспомнив, как по дороге в Мокшанск мечтал о хорошем напарнике. Он тогда тешился приятной иллюзией, представляя, что висящий на задней дверце костюм в чехле — никакой не костюм, а Роман Данилович Быков, незабвенный и непобедимый Ти-Рекс, бок о бок с которым он, Юрий, пережил самые опасные и трудные моменты своей биографии. Его мечта сбылась, но лишь отчасти: напарника он получил, но до Быкова этому, с позволения сказать, воину было, как до Парижа по-пластунски.

Спора нет, очкарик в шортах и панаме вызывал у него определенное уважение: то, что для Быкова стало бы просто очередным и далеко не самым ярким эпизодом его длинного послужного списка, для слабогрудого корреспондента провинциальной газетки было, наверное, настоящим подвигом. Но теперь, когда началась пальба, из помощника он превратился в дополнительную обузу — просто в еще одного штатского, которого следовало поскорее убрать с линии огня. «Не было бабе заботы — купила порося», — с досадой подумал Якушев и, обойдя сторонкой еще одно, невесть откуда взявшееся тут тело в черном комбинезоне, осторожно двинулся к стоящему на яме «Уралу», в кузове которого беспорядочной кучей громоздились пришедшие в негодность контейнеры для стружки и проржавевшие до дыр железные бочки из-под горючего.

Обнимая за талию и поддерживая едва переставляющую ноги мать, Марина Горчакова вышла из кабинета заведующего гаражом. Никакого второго этажа в привычном понимании этого словосочетания в гараже, разумеется, не было — строители просто отгородили кирпичными стенками один из углов просторного бокса. Внизу расположилась комната отдыха водителей, наверху — кабинет завгара и диспетчерская. Наверх вела гулкая железная лестница, оканчивающаяся решетчатым балкончиком, куда выходили двери обоих помещений. На балкончике, свесив сквозь перила голову и руки, лежал на животе человек в черной униформе. Марина посмотрела на труп, потом на своего нежданного спасителя, а потом снова на труп.