Андрей Воронин - Спецназовец. За безупречную службу

Судя по тому, что увидел в бумажнике Зуда, собеседник здорово переоценивал свои силы: на взгляд Евгения, пропить такие деньги было бы нелегко даже за месяц. Вопрос, таким образом, решился сам собой: упускать такую добычу было нельзя.

Разумеется, они познакомились, если сопровождаемый рукопожатием обмен кличками можно назвать знакомством. Верзила назвался Спецом.

— Спец, жнец и на дуде игрец, — не удержавшись, пошутил Зуда.

— Что-то типа того, — пьяно мотнула в знак согласия отяжелевшей головой потенциальная жертва гоп-стопа.

На вопрос о своих занятиях Спец ответил, что работает в фирме сверхглубокого бурения. Судя по пьяной ухмылке, которой сопровождалось данное сообщение, это была то шутка. Зуда ее поначалу не понял, а когда сообразил, в какую аббревиатуру складываются начальные буквы произнесенных собеседником слов, слегка напрягся: этого еще не хватало!

Заметив его испуг, Спец разразился довольным ржанием, после чего, заказав новую порцию выпивки, поведал Зуде вполне банальную историю, которая в целом смахивала на бородатый анекдот из серии «Возвращается муж из командировки…»

Мужем он стать, слава богу, не успел — как раз потому, что вовремя вернулся из командировки. Невеста ему досталась, что называется, с запросами, свадьба ей была нужна не какая попало, а шикарная, по высшему разряду, чтоб все подружки померли в страшных корчах от черной зависти. Не располагая необходимыми для устройства такого мероприятия средствами, Спец собрал вещички и подался за Полярный круг — выбивать длинную деньгу из вечной мерзлоты. Пока он сверлил в тундре дырки и качал оттуда нефть, его невеста тоже не теряла времени даром; какой-то доброжелатель не поленился отправить весточку, Спец сорвался со своей буровой и явился к любимой как раз вовремя, чтобы застукать ее в койке с каким-то лысым папиком. Что, вероятнее всего, и навело его на мысль, высказанную в самом начале знакомства с Зудой: все бабы — шлюхи.

Зуда это мнение целиком и полностью разделял — не потому, что имел собственный печальный опыт в этой области, а просто потому, что так ему было удобнее, — о чем и уведомил Спеца — коротко, энергично, в суровой, мужественной манере и не особенно стесняясь в выражениях.

— И что это за жизнь такая? — с горечью вопросил Спец. — И с бабами плохо, и без них никак… Я ведь, чтоб ты знал, три месяца на голодном пайке просидел, самое время чуток разговеться. Которую бы это тут?..

И начал озираться с явным намерением завязать новое знакомство с перспективой плавного перехода в горизонталь. Это, по твердому убеждению Зуды, сейчас было совершенно ни к чему: третий лишний, и, если изголодавшемуся по женской ласке нефтянику придется выбирать между смазливой длинноногой девкой и собутыльником мужского пола, нетрудно догадаться, кто именно станет этим третьим.

— Обалдел, что ли? — сказал он пренебрежительно. — Кто же в этом шалмане баб снимает? Тут на эту тему полный голяк — или крокодилы, или динамо. Или клофелинщицы. Если решил на телок заморочиться, айда в другое место.

— А там верняк? — покачиваясь на табурете, будто не в силах решить, в какую сторону упасть, засомневался Спец.

— С гарантией, — заверил Зуда. — И без кидалова.

— Тогда вперед, — решил Спец.

И первым отчалил от стойки, демонстрируя завидное единство слова и дела. Зуда напоследок глянул на бармена, проверяя, не слышал ли тот лишнего, но бармен находился у другого конца стойки и был под завязку загружен работой — так, что только успевай поворачиваться.

Все шло как по писаному — во всяком случае, поначалу. Вспоминая, как развивались события, Зуда пришел к неутешительному выводу: все действительно шло по плану, причем от начала до самого конца, вот только план, он же сценарий, был написан не им. Увы, увы! Но в тот момент он об этом даже не подозревал, и, очутившись в компании едва держащегося на ногах и все время норовящего запеть Спеца на краю плохо освещенной парковки на задах ночного клуба, без малейших колебаний перешел к делу: показал загулявшему с горя буровику нож, которым впору пугать матерого медведя, и предложил по-хорошему, без ненужного кровопролития, сдать деньги и ценные вещи.

— Да запросто, — добродушно ответил Спец, после чего Зуда неожиданно для себя очнулся в машине, которая куда-то ехала — судя по некоторым признакам, по загородному шоссе.

Последним, что он мог припомнить, было что-то вроде молнии — короткая ослепительная вспышка перед глазами, сухой треск и ощущение полета. Тупая ноющая боль в грудной клетке и ощущение, что на затылке под кожей стремительно зреет, увеличиваясь в размерах, некий нежеланный плод, подсказывали, что пресловутую молнию, кроме Зуды, не видел и не слышал никто на всем белом свете.