Андрей Воронин - Спецназовец. Точка дислокации

Жук забросил за плечо пустой рюкзак, сунул за пазуху пистолет и, повернувшись спиной к охваченному огнем аулу, зашагал прочь, держа курс на ближайший райцентр, откуда ходил рейсовый автобус до Махачкалы.

Пассажиру на вид было около сорока или, по крайней мере, хорошо за тридцать. Он был высокий, широкий в плечах, но костлявый и сутулый. Бледное лицо с впалыми щеками было побито оспинами, длинный козырек низко надвинутого кепи затенял блеклые, словно выгоревшие на солнце глаза под жидкими пшеничными бровями. Физиономия была скорее неприятная, да и весь он производил нехорошее впечатление чего-то нечистого, липкого, хотя придраться к его внешнему виду было затруднительно — парень был одет, как все, не лучше, но и не хуже, и даже обувь у него, как успел заметить Якушев, была начищена до блеска.

Попутчика Юрий подобрал в кафе мотеля «Медвежий угол», на который ему столь любезно указал страдающий могучим похмельем прапорщик. Менты, у которых он брал интервью, ему не понравились, хотя он и не мог четко сформулировать суть своих претензий. Масла в огонь подлил Баклан, сообщив по рации, что прапорщик, едва расставшись с Якушевым, стал названивать кому-то по телефону. Это была именно та реакция, на которую рассчитывал Якушев, и он не стал обманывать ожиданий стражей порядка, остановившись в названной ими точке и заказав себе плотный обед, который употреблял без недостойной спешки.

На третьей минуте приема пищи возле кафе остановилась знакомая серебристая «Лада», которая уже не выглядела такой вызывающе новой и сверкающей, как давеча на взлетно-посадочной полосе военного аэродрома. Баклан, в обязанности которого входило подстраховывать Якушева на случай дорожных приключений, уселся за столик у окна и сделал заказ. Он жадно глотал пельмени, делая вид, что незнаком с Юрием, и поглядывал в широкое, от пола до потолка окно, за которым на темном фоне хвойного леса виднелась полупустая стоянка.

В какой-то момент там, на стоянке, образовался тот самый субъект, что в данный момент сидел рядом с Якушевым на переднем пассажирском сиденье «бентли». Он был одет в прямого покроя куртку, которая издалека выглядела кожаной, и растянутые на коленях джинсы из синтетической ткани; на голове у него было поношенное кепи, на ногах — модные и притом старательно начищенные мокасины, а в руке — продолговатая спортивная сумка, с виду пустая или почти пустая. Послонявшись между припаркованными машинами и отдав неизбежную дань восхищенного любопытства украшающему собой это сборище металлолома «бентли», человек со спортивной сумкой вошел в кафе.

Здесь он повел себя примерно так же, как и снаружи, на стоянке, то есть принялся бродить от столика к столику, обращаясь к перекусывающим путникам с каким-то вопросом. Путников было раз, два и обчелся; помимо Якушева и Баклана, за столами сидели два дальнобойщика и семейная пара с двумя детьми. Дети уже успели до ушей перемазаться картофельным пюре и теперь наносили поверх этого чернового грунта слой ванильного мороженого; человек с сумкой о чем-то спросил отца семейства и получил в ответ отрицательное покачивание головы. Жена водителя в качестве главного аргумента указала на детей, и проситель, явно не прельщенный перспективой очутиться на заднем сиденье семейного автомобиля в компании этих картофельно-пломбирных монстров, немедленно дал задний ход.

Следующим на очереди был Баклан. Он отверг просьбу незнакомца коротким небрежным жестом, означавшим «отвали, мужик, и без тебя тошно», и вернулся к своим пельменям, больше не обращая на просителя внимания.

Дальнобойщики встретили человека с сумкой без особого восторга, но вполне терпимо. Они явно были не против его подвезти, но на этот раз против оказался он сам: видимо, его не устроило направление, в котором двигалась фура.

Юрий приканчивал десерт, состоявший из чашки вполне приличного кофе и сигареты, когда проситель приблизился к его столику. Просьба у него была вполне стандартная — подвезти, и высказал он ее достаточно вежливым и в меру униженным тоном. Правда, Якушеву показалось, что вежливость дается собеседнику через силу и что слова, не относящиеся к так называемой ненормативной лексике, он припоминает с трудом, но это ничего не меняло: человек нуждался в помощи, и Якушев был готов ее оказать.

Именно так все и задумывалось: ехать, никуда не торопясь, и искать приключения на то место, которое служит водителю основной точкой опоры. По дороге они с Бакланом уже успели один раз подраться с какими-то чудаками, возомнившими себя крутыми бандитами, — далеко, в трех с половиной сотнях километров от этого кафе, — и раздать гаишникам милостыньку в сумме, превышающей месячный бюджет среднестатистической провинциальной семьи. От разговоров с «продавцами полосатых палочек» Якушева уже тошнило, и он понемногу начинал завидовать Баклану, второстепенная роль которого не предусматривала близкого и продолжительного общения с этими раскормленными упырями. К тому же если это и были приключения, то совсем не те, ради которых в Дагестан из Москвы доставили по воздуху роскошный «бентли». Они ни на шаг не приблизили Якушева и Баклана к цели, а между тем Москва была уже не за горами.