Андрей Воронин - Спецназовец. Точка дислокации

— Да где угодно, — ответил Роман Данилович на вопрос о месте высадки. — Где запрещающих знаков нет, там и сойдет. Прогуляюсь немного, освежусь, а то меня что-то совсем разморило.

Одарив его полным пренебрежения взглядом, водитель резко принял к обочине и остановился. У Быкова появилось предчувствие, что, когда он распахнет дверь, под ногами окажется лужа, но этого не произошло: лужа была близко, но таксист не рискнул высадить в нее пассажира, габариты которого были способны внушить невольное уважение даже самому толстокожему и твердолобому представителю племени продавцов скорости. Копаясь в бумажнике, Роман Данилович с грустью подумал, что не совсем прав. Его гренадерский рост, армейская выправка и мощная мускулатура производили впечатление вот именно на самых тупых и твердолобых мужчин, привыкших судить о людях по себе и уважать грубую физическую силу. Ну, и еще на баб — тоже, прямо скажем, не первого сорта и далеко не семи пядей во лбу…

Он расплатился, забрал из багажника тяжелую сумку и, отказавшись от предложенной сдачи, с облегчением покинул машину. Уже начинало смеркаться, над городом неподвижно висели низкие серые облака, но дождя не было, и похолодало еще не настолько, чтобы всерьез думать о перчатках. Быков перемахнул через металлическое ограждение, что отделяло проезжую часть от газона, с усмешкой подумав, что таксист все-таки взял пусть маленький, но реванш за вынужденное молчание: не рискнув выгрузить его в лужу, он остановил машину там, где пассажиру, чтобы попасть на тротуар, нужно сперва, уподобившись горному козлу, сигать через препятствие, а потом еще месить грязь, пробираясь к асфальту через топкий, раскисший газон. И ведь не придерешься! Сказали ему: останови где угодно, лишь бы знаков не было, — он и остановил…

Очутившись наконец на тротуаре, он вынул из кармана сигареты и закурил, благо никаких активных действий пока не предвиделось, а думалось ему почему-то лучше всего именно так — на ходу и непременно с сигаретой в зубах. Пищи для размышлений у него хватало, и пищу эту, хочешь не хочешь, следовало поскорее переварить. Еще до того, как транспортный самолет поднялся в воздух, он связался с генералом Логиновым по телефону и попросил его раздобыть кое-какую дополнительную информацию, ранее казавшуюся незначительной и ненужной, но в свете последних событий ставшую жизненно необходимой.

Его превосходительство не подкачал. Он встретил Быкова на аэродроме и лично вручил ему тощую пластиковую папку, содержавшую затребованные сведения. Сведений оказалось кот наплакал; все они уместились на двух страничках компьютерной распечатки, но Быков был не в претензии: времени у генерала было всего ничего, и он совершил настоящее чудо, в такой короткий срок раздобыв хотя бы эти крохи информации.

Там же, на аэродроме, Роман Данилович ознакомился с содержимым папки и сильно помрачнел. Сведения были любопытные, но, увы, ничего не прояснили, а только еще больше запутали и без того непростую ситуацию. Поэтому сейчас, неторопливо шагая по уже успевшему просохнуть тротуару и попыхивая сигареткой, майор Быков ощущал себя так, словно шел с завязанными глазами и связанными за спиной руками по минному полю.

Навстречу ему попалась компания молодых людей призывного возраста и, судя по одежде, из семей с очень скромным достатком. Он предположил, что родители одного или двух из них, быть может, сумеют отмазать своих драгоценных чад от службы в армии, потратив на это все сбережения, но остальных в недалеком будущем наверняка ждала казарма. Логинов и Шапошников правы: если поднимется Дагестан, пламя войны в мгновение ока охватит весь Северный Кавказ, и тогда вот эти мальчишки снова пойдут умирать ни за что — за голые камни, за нефтяные трубы, за чьи-то политические амбиции и банковские счета, и без того едва не лопающиеся от наворованных денег…

Ясно, Магомед Расулов — не Аллах, не пророк и даже не единовластный хозяин Дагестана. Он один не в состоянии предотвратить новую войну, точно так же как ему не дано в одиночку ее развязать. Гибель от шальной пули генерала или даже маршала — это еще не поражение в войне, но это шаг к поражению. Если в центре убило маршала, на правом фланге противник захватил высотку, на левом уничтожил танковую колонну, а в тылу выбросил десант, фронт может сломаться. Словом, как в том старом английском стишке: не было гвоздя — подкова упала… Лошадь захромала, командир убит, конница разбита, армия бежит…