Андрей Воронин - Спецназовец. Точка дислокации

Они немного подождали, но вокруг по-прежнему было тихо. Единственным звуком оставался скребущий шорох опадающих листьев о ветки, а единственным заметным глазу движением — их беспорядочный, кувыркающийся, слепой полет сверху вниз. Пикап с пулевым отверстием в ветровом стекле неподвижно стоял на прежнем месте. Его двигатель молчал, из машины никто не выходил, и внутри нее не было видно никакого шевеления.

— Хороший выстрел, — похвалил наконец Умар. — Джигит! Когда начнется война, возьму тебя в свой отряд. Со мной не пропадешь, я удачливый. Верно ведь, Ахмед?

— Хороший выстрел, — согласился Ахмед, почтя за благо пропустить все остальное мимо ушей. — Пойдем, надо кончать.

Не производя лишнего шума, но и не особенно скрываясь, они спустились на дорогу и остановились в нескольких метрах от машины. Убитый водитель по-прежнему полулежал, уткнувшись головой в дверцу, простреленное кепи без кокарды сбилось вперед и набок, полностью закрыв лицо.

— Давай! — скомандовал Ахмед.

Затворы почти синхронно клацнули, и тишина взорвалась гулким перестуком автоматных очередей. Разбитое вдребезги ветровое стекло обрушилось миллионом мелких прозрачных призм, пули с лязгом забарабанили по кузову, оставляя в нем круглые, обведенные каемками голого сизого металла отверстия. В стороны полетели клочья обивки и осколки фары, в которую угодила шальная пуля, в воздухе знакомо и остро запахло пороховым дымом.

Магазины опустели почти одновременно. Умар ловко заменил обойму и, держа автомат за рукоятку, первым вперевалочку направился к автомобилю, внутри которого заведомо не могло остаться никого живого. Приблизившись, он рывком распахнул дверцу со стороны водителя и испуганно отскочил.

— А, шайтан! — послышался его невольный возглас.

Из открытой дверцы под ноги Умару вместо убитого наемника вывалился рюкзак — большой, в половину человеческого роста, из тех, новомодных, что, будучи надетыми на плечи, возвышаются над головой хозяина еще на добрых полметра. Верхний клапан такого рюкзака обычно представляет собой дополнительный просторный карман, куда при желании можно затолкать множество всякой всячины. В данном случае этот дополнительный карман был туго чем-то набит; именно поверх него минуту назад красовалось камуфляжное армейское кепи, о чем безмолвно и красноречиво свидетельствовало темневшее в непромокаемой ткани рюкзака пулевое отверстие.

Все трое озадаченно переглянулись.

— Э? — вопросительно протянул бородатый Умар, осторожно, словно боясь кого-то спугнуть, беря наперевес автомат, до этого смотревший дулом в землю.

— Э! — словно отвечая на его невысказанный вопрос, послышался откуда-то из-за спины энергичный, неуместно веселый оклик. — Кого потеряли, правоверные?

— А, собака! — с отчаянием в голосе воскликнул Умар, резко обернувшись и увидев стоящего на краю ущелья человека.

Из них троих бородач был самым опытным бойцом и первым понял, что произойдет дальше. Единственный из всех, он попытался предотвратить неизбежное, но пистолет в руке неверного выстрелил раньше, чем ствол автомата Умара Исмагилова успел подняться на уровень груди. После грохота автоматных очередей хлопок пистолетного выстрела показался совсем негромким; он повторился еще дважды, и каждая из пуль безошибочно отыскала цель. Первым умер Умар, единственный, кто представлял для стрелка реальную угрозу. Пронзив спутанные дебри его смоляной бороды, пуля пробила горло и засела в позвоночнике, раздробив два позвонка и разорвав спинной мозг. Вторая разбила правую линзу очков Ахмеда Исмагилова и вместе с осколками стекла проникла в головной мозг, вызвав мгновенную и практически безболезненную смерть. Кричащий от ужаса племянник Ахмеда был застрелен на бегу; пуля попала в затылок и прошла навылет, разворотив лоб над левым глазом. Он упал ничком и умер, так и не успев обагрить руки кровью хотя бы одного неверного.

— Как дети, ей-богу, — сказал Жук, убирая в кобуру пистолет.

Он перешел дорогу и, перешагнув через труп бородатого Умара, остановился. Его внимание привлек валявшийся на усеянной стреляными гильзами земле противотанковый гранатомет. После секундного раздумья придя к выводу, что эта вещь, хоть и хороша, ему решительно ни к чему, Жук двинулся дальше.

Остановившись в метре от расстрелянной машины, он принюхался, а затем, присев на корточки, заглянул под днище. Бензином не пахло, и под днищем было сухо. Удовлетворенно кивнув, Жук забросил в кабину рюкзак и кепи и, просунув руку под рулевой колонкой, повернул ключ зажигания. Двигатель послушно завелся: автомеханик у господина олигарха явно был знающий и честно отрабатывал свою зарплату, а плотный автоматный огонь, сосредоточенный на салоне, к счастью, не повредил сердце легендарного британского внедорожника.