Андрей Воронин - Слепой. Я не сдамся без боя!

Белая «девятка» вдруг завелась, вытолкнув из выхлопной трубы облачко дыма, зажгла белые фонари заднего хода и начала осторожно пятиться, выбираясь на проезжую часть. Глеб отметил про себя, что водитель, оказывается, был на месте, оставаясь невидимым за тонированным стеклом, и, судя по всему, тоже следил за временем. Предпринимать что-либо по этому поводу он не стал, памятуя о серебристом «форде» и не желая отнимать у ребят из группы наружного наблюдения их хлеб.

Татарин шмыгнул носом и вдруг вполголоса жалобно позвал:

— Э, земляк! Что там, снаружи, а?

— Москва, — проинформировал его Глеб. — Лубянка. Я тебе что сказал? Лежи тихонько и не рыпайся! Скоро сам все узнаешь, осталось-то всего секунд двадцать-тридцать…

Фархад Назмутдинов тихонько заскулил и умолк.

Глеб все-таки не удержался и, вынув из кармана мобильный телефон, нажатием первой попавшейся клавиши осветил дисплей. Связи не было. «Ай да генерал, — подумал он. — Все-таки не подкачал!»

Он пошарил глазами по крышам. Человеку непосвященному не так-то просто разглядеть с тротуара антенну, которая обеспечивает ему привычное удобство в виде доступной в любой момент и практически в любом месте телефонной связи. Но Слепой, в отличие от подавляющего большинства сограждан, знал, куда смотреть и что искать. Ему показалось, что на плоской крыше одного из окрестных домов мелькнула сгорбленная человеческая фигура, но полной уверенности не было, и, поразмыслив, он решил не выдавать желаемое за действительное, тем более что связь все равно отсутствовала — так или иначе, но отсутствовала. Не мытьем, так катаньем, как, помнится, высказался по этому поводу его превосходительство…

Между делом он отметил, что, несмотря на скверную, совсем не летнюю погоду, в районе станции как-то непривычно много праздношатающихся личностей. За рулем как минимум десятка из великого множества припаркованных поблизости машин скучали водители; Глебу показалось, что в двух или трех из них сидят еще и пассажиры, но полной уверенности, опять же, не было. Под выгоревшим на солнце синим тентом с надписью «Балтика» какие-то приличные, военно-спортивного вида мужчины неторопливо распивали не пиво, как можно было ожидать, а чай и растворимый кофе из пластиковых стаканчиков. Кроме того, в наблюдаемой зоне заметно активизировались дворники и прочие сотрудники коммунальных служб, чьи оранжевые и желто-зеленые светоотражающие жилеты так и мелькали повсюду.

Вспомнив недавний разговор с Федором Филипповичем, во время которого просил ограничить круг участников операции минимальным количеством доверенных лиц, Слепой подумал, что этот самый круг у его превосходительства весьма и весьма широк. Впрочем, кому доверять, а кому не доверять — это было сугубо личное, персональное, генеральское и где-то даже интимное дело Потапчука, в которое Глеб вовсе не собирался совать нос. Уже одно то, что при своей профессии (и, самое главное, при своем характере) Федор Филиппович дожил до своих лет, намекало, что он очень редко ошибается в выборе. А когда ошибется, то в половине случаев эта ошибка допускается преднамеренно — как, например, это почти наверняка произошло в случае с инцидентом в Измайловском парке. Имевший тогда место «мизандестендинг» мог стоить Глебу жизни, но генерал сознательно пошел на риск, и Сиверов его не осуждал, поскольку придерживался на этот счет того же мнения, что и Федор Филиппович: каждый сам виноват в своей смерти. Если ты считаешься профессионалом высокого класса и при этом позволяешь каким-то небритым отморозкам разнести себя в щепки, как фанерную мишень на стрельбище, — туда тебе и дорога, и так тебе, убогому, и надо…

— Извини, уважаемый, — послышалось из-под приборной панели. — Не сердись, прошу. Сколько время, скажи, пожалуйста, э?..

Отметив про себя, что за считанные минуты превратился из «земляка» в «уважаемого», Глеб посмотрел на часы.

— Ноль одна, — ответил он, скрывая облегчение. — Минута первого. Живи, татаро-монгол! Такой жизни, какая тебя ждет, конечно, не позавидуешь, но проживешь ты, по крайней мере, намного дольше, чем тебе отмерил твой Саламбек. Это я тебе, можно сказать, гарантирую.

— Спасибо, гражданин начальник, — вежливо поблагодарил Фархад, демонстрируя сообразительность, о наличии которой Глеб до сих пор даже не подозревал.

Секунды утекали одна за другой. Хотелось курить, но вместо сигареты Глеб достал из-за пазухи «стечкин» с длинным глушителем, снял его с предохранителя и передернул ствол, досылая патрон.