Андрей Воронин - Слепой. Антикварное золото

— Угу, — сказал Гронский. Это было именно то, что он ожидал услышать. — Хочу заметить, что решать, что мне следует знать, а чего не следует, буду я сам…

— Простите, — извинился Крестовский, — я не совсем правильно выразился. Это все, что я могу вам сказать, вот что я имел в виду.

— Честно говоря, не вижу особой разницы. Ну, хорошо. Теперь по поводу «чистоты» вашего золота. Чистого золота вообще не бывает, а уж про ваше и говорить нечего. Наследство? Превосходно! И вы, наверное, можете это документально подтвердить? Нет? Я так и думал. Вот видите! А вы говорите, никого не ограбили… Вы же взрослый человек и должны понимать: наше государство, как и любое другое, чувствует себя ограбленным всякий раз, когда в кармане у кого-нибудь из граждан каким-то образом заводится неучтенная, не обложенная налогом копейка. К сожалению, исторически сложилось так, что именно оно, а не мы с вами решает, что грабеж, а что нет.

Ссылка на Уголовный кодекс и налоговое законодательство возымела действие: Крестовский заметно поскучнел.

— Я почему-то думал, что мы сможем договориться, — сообщил он.

— А кто сказал, что не сможем? — удивился банкир. — Вы неправильно меня поняли. Я просто хотел, чтобы вы лучше представляли себе наше общее положение. В особенности, извините, свое.

По тому, как вздулись и опали желваки на скулах Крестовского, было ясно, что мальчишка правильно все понял. «Знай свое место» — вот какая фраза прозвучала только что на самом деле, и новому, модернизированному и усовершенствованному Дмитрию Крестовскому эта фраза, естественно, понравиться не могла. Но и Александр Антонович, в свою очередь, не мог позволить этому проходимцу диктовать условия, да еще и в его собственном кабинете!

— Итак, — повторил он менторским тоном и демонстративно посмотрел на часы, — давайте как-то переходить к делу. Если позволите, я опишу ситуацию так, как она мне видится. Вы задолжали мне известную сумму. Срок выплаты долга истекает, — он снова посмотрел на часы, — примерно через час. Я ничего не напутал? Нет? Чудесно. Что ж, мне хотелось бы знать, что вы предлагаете. Конкретно! Золото? Превосходно, пусть будет золото. Сколько килограммов, какой пробы, по какому курсу?

Крестовский замялся. Причины этой заминки были Александру Антоновичу ясны.

— Ну же, Дмитрий Петрович, — сказал он благодушно. — Собирались о чем-то договариваться, а сами молчите как рыба…

— Дело в том, — сказал Крестовский, — что цена этого золота определяется не килограммами и не пробой. Тут все сложнее.

Он опять замолчал, явно не зная, как объяснить Гронскому, о чем идет речь, не говоря при этом ничего конкретно. Данная задачка не имела решения, и банкир, привыкший ценить свое время, заговорил сам.

— Насколько я понимаю, вы располагаете неким изделием или, учитывая размеры вашего долга, изделиями из золота, которые, на ваш взгляд, являются уникальными и потому имеют цену, значительно превышающую стоимость обычного металла.

Крестовский молча кивнул — эта формулировка его устроила.

Чтобы он не расслаблялся, Гронский свернул немного в сторону от магистрального пути.

— Следовательно, речь идет о неких фамильных драгоценностях, которыми вы, должно быть, очень дорожите и стоимость которых по вполне понятным причинам склонны сильно преувеличивать.

Вид у Крестовского сделался как у человека, к которому подошла красивейшая из женщин, крепко поцеловала в губы, а потом отвесила звонкую оплеуху. Впрочем, он быстро взял себя в руки и сказал:

— Не я. Этими вещами дорожит все человечество.

— Человечество? Ба! Значит, и я тоже? — радостно воскликнул Гронский. — Теперь-то я знаю, что вы ограбили! Алмазный фонд, вот что! И не отпирайтесь, мошенник!

Крестовский болезненно поморщился.

— Я не шучу, — заявил он.

— Нет? Правда? А мне показалось… Ну, в таком случае я просил бы вас быть поконкретнее. Не надо пугать меня прогрессивным человечеством, я и без того весь на нервах. Кроме того, просто чтобы вы знали, скажу: я не интересуюсь побрякушками. Меня волнуют конкретные вещи — такие, например, как рыночная стоимость. Или, применительно к нашему с вами случаю, недвижимость. К чему мне какое-то в высшей степени сомнительное золото, когда у меня уже есть ваша квартира? А? Не знаете? И я не знаю. Убедите меня! Объясните мне, наконец, зачем мне это надо. А не хотите говорить — воля ваша. Не будем терять время и расстанемся, как говорится, друзьями.

Крестовский немного подумал.