Михаил Кривич - Бюст на родине героя

В заборе любого нашего завода, даже самого что ни на есть секретного, непременно есть хотя бы одна дыра, и через нее ушлые заводчане вытаскивают то, что плохо лежит на родном предприятии. Если же тащить нечего, а это бывает крайне редко, дырка в заборе используется как неформальная проходная, через которую можно войти и выйти когда вздумается — чтобы сбегать, если душа горит, за бутылкой, покемарить за территорией на травке в погожий денек, наконец, просто чтобы срезать угол и после смены выйти кратчайшей дорогой к ближайшей трамвайной остановке.

На задах необъятной территории Энского нефтехимкомбината помимо обязательных лазов в бетонной ограде зияет широкий пролом. Его сделали в незапамятные времена пуска первых производств, чтобы затащить автокраном что-то негабаритное, и навсегда забыли. А может, и не забыли, а оставили нарочно, чтобы была возможность выехать с территории без путевого листа и материального пропуска, вывезти доски, рубероид, железный лист, да мало ли что еще может пригодиться на строительстве дачи или при ремонте квартиры. Добра на комбинате много: бери — не хочу.

Этот пролом я и показал Левушке. И мы, как говорится, под покровом ночи въехали на территорию никем не замеченные. Попетляли по внутризаводским проездам и встали у железнодорожного тупика товарно-сырьевого парка.

Наливной терминал нефтехима был ярко освещен полыхающим над высоченной трубой факелом и мощными прожекторами, которые выхватывали из темноты железнодорожную двухколейку под решетчатой эстакадой и серебристые, похожие на шахматные ладьи емкости, выстроившиеся вдоль путей за противопожарной насыпью-отваловкой. На колее справа от нас уже стоял состав — с полсотни приготовленных к заливке цистерн; несколько наливщиков в замасленных телогрейках, взобравшись на эстакаду, отворачивали барашки на люках и вставляли в цистерны слоновые хоботы шлангов. На левую колею с лязгом и грохотом медленно подавался другой состав. «Г-а-аврилов! Под седьмую! — надрывался репродуктор у диспетчерской. — Под седьмую подавай! Ты меня слышишь, Гаврилов? Г-а-аврилов, едри твою м-а-ать!»

По логике вещей, если Май с Шиком приедут сегодня расплачиваться за налив вне очереди, они должны появиться возле диспетчерской и насосной. Оба эти небольшие строения стояли рядом и были хорошо видны с нашего места. Возле них никого не было.

Мы просидели в засаде минут пятнадцать, и ожидание стало надоедать. Ринат Гамизович просил легонечко пугнуть. Это мы с большим удовольствием. Только как пугнуть?

Я уже хотел было предложить Левушке и Артему возвращаться в гостиницу, как внезапно увидел «чероки», вынырнувший из-за дальней емкости-ладьи. Джип остановился возле эстакады, из него выбрался человек и направился к диспетчерской. Нас разделяло несколько сот метров, но Мая я узнал.

Ну вот самое время и пугнуть. Пусть увидят, что мы тоже здесь, что их заметили, пусть знают — все завтра же станет известно Валиеву. Я подал знак Левушке, и мы вырулили на широкую заснеженную полосу между путями и противопожарной насыпью.

«Чероки» тоже трогается с места и, набирая скорость, идет нам навстречу. Расстояние между машинами быстро тает. Я оглядываюсь на Левушку: навалившись на баранку, он исподлобья смотрит вперед — усы агрессивно топорщатся над плотно сжатыми побелевшими губами.

Двести метров. Полтораста. Сто. Значит, Левка идет на таран, и я понимаю, что лучшего способа пугнуть злобного и трусливого Шика нам не придумать. Только вот железа в «чероки» вдвое больше, чем в нашем «козле», и столкновение лоб в лоб слишком дорогая цена за это маленькое удовольствие.

Семьдесят метров. Пятьдесят. Тридцать. Жесткие пальцы сидящего сзади Артема припечатывают меня к спинке сиденья. Неудержимо хочется схватить левой рукой руль и крутануть. Нельзя — Левка знает что делает.

Двадцать. Пятнадцать. Десять. Вжимаюсь в сиденье, заставляя себя не жмуриться. Прямо передо мной возникает и исчезает перекошенное лицо Егорова: «чероки» виляет передком, рывком берет вправо — от нас влево, — и дорога впереди свободна. Скрежет железа о железо — все-таки поцеловались. И тут же один за другим два выстрела. Лупят вдогонку. «Вперед!» — ору я. Поиграли и хватит, надо уходить. Но Левка бьет по тормозам, и я едва не вылетаю сквозь ветровое стекло.

«Вперед!» — снова ору я. Но, обернувшись, вижу, что из задней двери джипа вываливается человеческая фигура и, сделав каскадерский кувырок, распластывается на дороге. Снова выстрелы. Теперь, соображаю я, стреляют не в нас. Перекатывающийся по снегу Олег палит в джип, из джипа палят в него.